Белогор. Освободитель. Алексей Александрович Стопичев

остался десяток. Остальные всадники либо лежали на земле, либо пытались удержать лошадей, бегущих в разные стороны. Командир, выронив копьё, тоже копошился на земле, пытаясь встать.

      – Как думаешь, теперь будут пытаться напасть? – спросил я Милтона, доставая трубку. – Может, поближе к байку переместиться?

      – Не знаю, вашество. Но сомневаюсь, – рассудительно промолвил Торре, не выпуская, впрочем, из рук меча.

      – Почему сомневаешься? – я тоже на всякий случай поудобнее перехватил меч.

      – Все знают, у кого гранаты. У Карателя. А кто ж на Карателя сдуру сам полезет? – Милтон задумчиво почесал нос, посмотрел на командира полусотни, который с копьём в руках нетвёрдой походкой шёл в нашу сторону и добавил: – Хотя, всякое может быть.

      Оставшиеся в сёдлах всадники благоразумно стояли на месте. Начальник их подошёл метров за десять, остановился, выставив на нас копьё и грозно заорал:

      – А ну, стоять! На месте!

      Мы с Торре переглянулись. Я пожал плечами, а Торре сказал:

      – Да мы вроде никуда не собираемся.

      – Именем закона! Вы! Арестованы! – взахлёб проорал военный.

      – Какого закона? – переспросил я.

      – Что? – растерялся военный.

      – Именем какого закона я и мой человек арестованы?

      Военный чуть припустил копьё и задумался. Потом вскинул оружие вверх и проорал, но уже не так грозно:

      – Именем Лесанийского закона вы арестованы!

      – Назовите имя закона, милейший! – я закинул меч в ножны, впрочем, жезл пока не убирал. Всадники, прискакавшие с контуженным, как раз успели поймать лошадей, взобраться в сёдла, но так и не приблизились, отъехав, наоборот, метров на сто от нас.

      – Какое имя? – опять растерялся вояка.

      – Закона, бл…дь! – уже рассвирепел я. – Вы мне сказали, что мы арестованы именем закона. Назовите это имя, Меррал вас раздери!

      – Это, – забормотал военный, – Говорится так. Именем закона. Лесанийского.

      – Законов в нашем королевстве жопой жуй, – рассудительно сказал Торре, – Если именем одного арестованы, то именем другого уже и отпущены.

      – Да ты! – выпучил глаза агрессивный страж, – Да я тебя!

      – Тебя как зовут-то, служивый? – спросил я у командира.

      – Тебе какое дело, разбойник? – крикнул молоденький командир полусотни. Теперь я точно рассмотрел, что безумцу лет восемнадцать или девятнадцать от силы.

      – Мне, может, и никакого, – спокойно проговорил я, – А вот закону, который ты представляешь, дело есть. И в уложении о королевской службе чётко указано, что служивый, будь то военный или гражданский, обязан представиться по всей полноте.

      – Это где же в законе так указано? – уже неуверенно спросил юноша.

      – А в пункте третьем статьи пятнадцатой, – наобум ляпнул я. Кто там проверять будет? Уложение это килограмм пятьдесят веса, и лежит спокойно в Ратуше. Его не то что читать – подходить к такой книженции боятся.

      – Командир