Снегурка. Новая сказка 5. Павел Грюнмайер

pty-line/>

      Чар волшебных мёртвый сон

      колокольный перезвон

      уж нарушил и рассвет

      гонит прочь предсмертный бред?

      

      

      Нет…

      Сознанья злая тьма

      унесла всех навсегда.

      Нет…

      Храпит всей свадьбой сладко,

      так храпит, что слушать гадко.

      «Сон-травы» хмельной недуг

      не рассеять видно тут.

      Нет помехи видно злу.

      Ах, не знаю. Ах, не вру…

      Да и что уж тут гадать,

      коль и так уж всё видать.

      Не пробиться к небу Солнцу,

      в тучах Месяц золотой,

      и уж свадьбу не разбудит

      даже сам Мороз седой.

      

      Но постой-ка, кто там мчится

      по палатам, по дворцу,

      да ругается, да злиться?

      Кто же там?.. Я не пойму…

      Кто же там такой солидный,

      громогласный, заводной,

      по движениям агрессор,

      по комплекциям герой!

      Дайте глянуть…

      Так… она?!

      

      Тёща! Мама! И жена!

      

      Тыл коварного Карата,

      мама Ма́шина… те на.

      

      Не держа во рту росинки,

      целый день она с утра,

      хлопотала и кружилась

      не на свадьбе, у гнезда.

      

      Для любимой своей дочки,

      для потомства, для зятька

      терем новый прикупила

      с петухами вдоль крыльца,

      привезла туда обновы

      и преданного сундук,

      и кровать с двумя орлами,

      чтоб скорей рождался внук,

      всё по моде подогнала

      новобрачным для забав,

      и на троечке примчалась

      ко дворцу… к утру… устав…

      Ух…

      ямщику на сбитень дав.

      

      Тут подружки появились,

      видно снова помирились,

      с птичьей клеткой на руках,

      страже лыбясь на стенах.

      

      Ревность, Хитрость, Арроганс

      сей внезапный новый шанс,

      чтобы к Ваньке проскочить

      не решились упустить.

      Клетку на́ снег опустили,

      дверцу настежь приоткрыли

      и сороку-белобоку

      на свободу

      от-пус-ти-ли.

      

      

      Тут же наглая сорока

      чёрной ягодкою око

      перепрыгнула стену,

      стражу дразня на лету,

      и к Боярыне под ноги,

      что была уж на пороге,

      прыг и ну давай трещать,

      люд на площади смущать:

      «Гляньте, люди, поглядите,

      на субъект сей обратите.

      Вот вам нынешняя мать –

      дочь невеста, ей плевать!

      Где ж была она, спросите?

      

      Покупала терем в Сити –

      зятю с дочкой новый дом,

      а они-то под столом!»

      

      Мать недоброе почуяв,

      зашипела негодуя,

      замахала на неё:

      «Ты стрекочешь тут чего?»

      Но сорока-белобока,

      чёрной ягодкою око,

      скок с сугроба на забор,

      да орёт уже в упор:

      «Мать для доченьки старается,

      дочь же пьяная валяется.

      Гляньте, люди, вот вам мать,

      что смогла так воспитать!»

      

      Пнула Барыня