Король в Желтом. Роберт Чамберс

личность.

      – Это принесло вам деньги? – настаивал я.

      – Нет, – сказал Хауберк, смеясь, – мне было достаточно удовольствия от самого поиска.

      – Вы не стремитесь разбогатеть? – спросил я, улыбаясь.

      – Единственное, к чему я стремлюсь, – стать лучшим оружейником в мире, – ответил он вполне серьезно.

      Констанция спросила, видел ли я открытие Дворца Смерти. Сама она заметила конницу, поднимавшуюся по Бродвею утром, и мечтала посетить торжество, но ее отец хотел, чтобы она закончила знамя, и ей пришлось остаться дома.

      – Вы видели там вашего кузена, мистер Кастейн? – спросила она с едва заметным трепетом нежных ресниц.

      – Нет, – беззаботно ответил я. – Полк Луиса сейчас на маневрах в округе Уэстчестер.

      Я поднялся, взял шляпу и трость.

      – Вы собираетесь подняться наверх и снова навестить этого безумца? – засмеялся старый Хауберк. Если бы он знал, как ненавижу я это слово, то никогда не стал бы использовать его в моем присутствии. Оно пробуждает во мне определенные чувства, о которых я не хочу говорить. Как бы то ни было, я ответил ему тихо:

      – Думаю заскочить к мистеру Уайльду на пару секунд.

      – Несчастный, – сказала Констанция, качая головой. – Должно быть, трудно жить в одиночестве, год за годом, бедному, искалеченному, почти помешанному. Вы очень добры, мистер Кастейн, что навещаете его так часто.

      – Я считаю, он отвратителен, – заметил Хауберк, принимаясь вновь стучать молоточком.

      Я слушал золотой звон по пластинкам наголенника, а когда он закончил, ответил:

      – Нет. Он не отвратителен и ни в коем случае не безумен. Его разум – дивный дворец, откуда он извлекает сокровища, которые нам придется искать годами.

      Хауберк засмеялся.

      Я продолжал, немного нетерпеливо:

      – Он знает историю как никто другой. Любая мелочь, даже совершенный пустяк, не ускользнет от его взора, его память абсолютна и настолько точна в деталях, что если бы ньюйоркцы знали о существовании подобного человека, то едва ли смогли бы воздать ему должную хвалу.

      – Чушь, – пробормотал Хауберк, шаря по полу в поисках упавшей заклепки.

      – Неужели? – спросил я, пытаясь справиться с охватившими меня чувствами. – Неужели чушь, когда он говорит, что бедренные щитки и набедренник эмалированных доспехов, известных всему миру как «Гербовые латы Принца», можно найти среди ржавого театрального реквизита, разбитых печей и мусора, которым погнушался бы старьевщик, на чердаке на Пелл-стрит?

      Молоточек Хауберка упал на пол, но он поднял его и с полным спокойствием спросил, откуда мне известно, что бедренные щитки и левый набедренник пропали из «Гербовых лат Принца».

      – Я не знал ничего, пока мистер Уайльд не упомянул об этом вчера. Он сказал, они на чердаке дома девятьсот девяносто восемь по Пелл-стрит.

      – Чушь! – закричал Хауберк, но я заметил, как дрожит его рука под кожаным фартуком.

      – А