Малахитовый лес. Никита Олегович Горшкалев

болеют, у них рождаются такие, как Репрев, неде…

      – Угомонись ты уже, Умбра! – произнёс с надрывом Репрев. – Астра не сегодня родился – сдались ему твои знания! Хвастаться потом будешь.

      – Да, Астра не сегодня родился! Сегодня родился Репрев! – воскликнул Умбра, вдруг радость у него сменилась смятением, и он, положив палец в зубастую пасть, спросил: – А когда вы родились, Астра?

      – Седьмого сентября, – непосредственность Умбры рассмешила Астру; он смеялся, но его глаза постоянно возвращались к прелестной Агнии.

      – Репрев родился одиннадцатого декабря! Агния – первого июня! Астра – седьмого сентября! Ну а я – десятого октября! Могу доказать – только сапоги сниму, у меня на ноге написан мой срок годности и когда меня вообразили.

      Умбра уже уселся на стул и принялся стягивать левый сапог, как его остановил Астра, замахав руками:

      – Не надо, не надо, я тебе и так верю! И сколько же тебе лет, Умбра?

      – Семь, – не без гордости ответил Умбра. – А тебе девятнадцать!

      – Как ты угадал? – удивился Астра, подняв брови.

      – По зубам! – искренне, не понимая Астриного удивления, ответил Умбра, пожимая плечами.

      – По зубам? – ещё сильнее удивился Астра.

      – Мне Агния на ночь читала книжку о том, как узнавать, сколько тебе лет, по зубам.

      – Какие серьёзные книги тебе читает Агния, – похвалил дракончика Астра, взглянув на Агнию. Кинокефалка по-прежнему сидела, развалившись на подушках, и с насмешливо-надменной улыбкой взирала на всё происходящее, как на разыгрываемое перед ней представление из первых рядов.

      – Мама мне всё читает. Но больше всего я люблю про древних ящеров и камни! – воскликнул Умбра, вскидывая руки.

      – Мама? – немного озадаченно спросил Астра.

      – Да, Агния – моя мама! – без колебания ответил Умбриэль. – А Репрев – папа!

      – Умбра сильно к нам привязался, – подала голос Агния. – Для всех фамильяров привязанность – обыкновенное чувство, даже скорее необходимое, вложенное художником. У Умбриэля же привязанность переросла в любовь. И любовь эта взаимна, к нашей радости.

      – И не жарко тебе летом, Умбра? – по-доброму улыбаясь, спросил Астра. Дракончик едва доходил ему ростом до груди и, заведомо любя, смотрел на него снизу любознательными очаровательными глазёнками с густыми колючими ресницами, вырастающими прямо из жёлтой, как осенний лист, чешуи.

      – Нет, не жарко, – простодушно ответил Умбра. – Мне иначе нельзя.

      – Почему – иначе нельзя? – спросил Астра, снова взглянув на Агнию. Ей, кажется, уже прискучило представление, и она смотрела в покрытый трещинами потолок.

      – У меня очень-очень-очень редкое заболевание – гемофилия, – Умбра произнёс название болезни без запинки, словно ему было не впервой её кому-то называть. – Мне так Агния сказала. А ещё Агния говорит, что за мной нужен глаз да глаз. Да, так и сказала: глаз да глаз!

      – Присаживайся ко мне, Астра, – сладким голосом произнесла Агния, похлопав по подушкам. – Посидим с тобой