Кто-то торопится умереть. Григорий Лерин

Вечно юное и периодически (в дни выдачи зарплаты) довольно милое создание. В ее широко раскрытых глазах плещется удивленное: «Ну, вы даете, шеф!» Похоже, начало исповеди пришлось на нее.

      Более минуты я напряженно вслушивался в задыхающийся шепот, пытаясь узнать голос. Потом догадался, что страстно и, кажется, безответно влюбленный абонент ошибся номером, о чем и сообщил. Не только незнакомке, но и Ленке:

      – Милая девушка, вы не туда попали. К огромному сожалению, я не ваш любимый и самый единственный. Но все равно было очень приятно. Извините.

      Они обе не поверили. Ленка поджала губы и скептически кивнула дверному косяку. Девушка на другом конце телефонного провода запнулась на мгновенье и продолжила:

      – … я уйду далеко-далеко, любимый, туда, где нет чувств, слов и мыслей, но все равно, даже там, за облаками я буду любить тебя. Любить единственным, что у меня останется – душой. А ты будешь вспоминать обо мне хоть изредка, правда? Ведь что-то у нас было общее, пусть короткое, мимолетное, в котором ты тоже любил меня…

      У меня заныло где-то между лопатками. Я подвигал плечами взад-вперед, покряхтел и решительно произнес:

      – Послушай, деточка. Не торопись угодить за облака. Там холодно, мокро, и там трудно дышать. Лучше соберись с силами и дойди до ванной комнаты. Умойся, накрась глаза и губы и посмотри, какая ты красивая…

      Она то ли вздохнула, то ли всхлипнула:

      – Прощай… – и положила трубку.

      Ленку моя психотерапевтическая консультация не убедила. Она подошла к столу, уселась на краешек кресла и деловито спросила:

      – Она беременна, шеф?

      Я пожал плечами.

      – Откуда я знаю? Про беременность она ничего не сказала.

      Ленка усмехнулась и снисходительно взглянула на меня поверх очков.

      – Можно и так догадаться. Например, по интоксикации.

      – Ее не тошнило в телефонную трубку! – отрезал я.

      – А раньше ничего не замечали? – не унималась моя любопытная секретарша.

      Тут я, наконец, понял, чем обоснован нешуточный Ленкин интерес.

      – Ленка, да ты что? Я ее не знаю! Девчонка ошиблась номером!

      – Да? А вы утром мне сказали, что ожидаете важного звонка. А откуда вы знаете, что она красивая, когда накрасится?

      – Оттуда! – раздраженно рявкнул я. – Из жизненного опыта! Все женщины считают, что красоты без косметики не бывает. И все, хватит об этом!

      Ленка встала, повернулась ко мне недовольной спиной и вышла. Но через мгновение снова засунула голову в кабинет.

      – Ошиблась и ошиблась, всякое бывает. Зачем же так нервничать, Виктор Эдуардович? Вы ведь могли и не узнать знакомый голос. Или сделать вид, что не узнали.

      Голос был абсолютно незнакомый. И еще в нем звучали душевная мука и обреченная решимость. Где-то, на нескольких квадратных метрах, принадлежавших огромному городу, назревала трагедия. Хотя, возможно, все не так уж плохо. Девчонке захотелось высказаться, выплеснуться, что она и сделала. Просто поговорила – неважно,