Полет дракона. Екатерина Каблукова

деду.

      – Хорошо.

      Фон Эйсен отсалютовал ей бокалом. Девушка повторила его жест, допила ром и, поставив бокал на каминную полку, вопросительно посмотрела на своего спутника.

      – Портреты или пейзажи?

      – Что? – не понял тот.

      – Вас интересуют портреты или пейзажи?

      – Меня интересует, почему вы приехали одна.

      – Простите?

      Она ошарашенно посмотрела на него.

      – Как правило, на такие сборища приезжают парами. Ну, там, знаете, муж или парень…

      Веро вспыхнула, но тут же взяла себя в руки, решив перевести все в шутку:

      – А вы нахал, господин обвинитель! Фон Эйсен рассмеялся и отсалютовал бокалом:

      – Привыкайте, нам с вами предстоит часто видеться!

      – Вынуждена вас разочаровать, я не занимаюсь уголовными делами. – Веро улыбнулась. – Лишь разводами и разделом имущества.

      – Незамужняя молодая женщина занимается разводами… ворошит грязное белье и вытаскивает на божий свет секреты… Так можно и во всем мире разочароваться. – Он отставил бокал и с насмешкой посмотрел на нее. – Теперь понятно, почему вы приехали одна. И Эдварда это не беспокоит?

      – Ну что вы, – холодно обронила Веро, давая понять собеседнику, что он переходит границы дозволенного. – Мою семью очень беспокоит э-э-э… мое одиночество. Дядя, а вернее, его жена Тереза полагает, что предназначение женщины – создать семью с достойным мужчиной. Правда, мнения, кого считать достойным, у нас с ней весьма разнятся.

      – У меня складывается ощущение, что вы недовольны этим.

      – Мнением семьи? Возможно. – Решив избежать дальнейшего неприятного разговора, девушка задумчиво прошлась по комнате, рассматривая картины. – Взгляните, это новое приобретение Эдварда Амстела.

      Веро сделала вид, что сосредоточена на полотне, изображающем пруд с кувшинками. Нежные мазки и полутона вблизи казались просто беспорядочной рябью, но стоило отойти чуть дальше, как они превращались в розовато-белые кувшинки, покачивающиеся на изумрудно-зеленой воде. Засунув руки в карманы джинсов, девушка чуть наклонила голову, словно ища подходящий ракурс. Дереку ничего не оставалось, как поставить бокал на стол и подойти. Картина его не впечатлила: слишком уж много полутонов, да и сами цветы были расплывчаты.

      – Он писал эту картину, страдая от катаракты, – вдруг сказала девушка.

      – Кто?

      Дерек с трудом мог представить себе, чтобы Эдвард Амстел вдруг взял в руки кисточку.

      – Художник. Пруд служил источником его вдохновения, и он написал более двухсот картин на эту тему. – Девушка повернулась и посмотрела на своего спутника. – Вы не знали?

      – Я полагаю, вопрос риторический?

      – Конечно. – Она улыбнулась и направилась к выходу. – Ну что ж… приличия соблюдены, картины вы посмотрели… Скажите, что художнику особенно удалась игра света на цветках лилий в пруду и обязательно восхититесь собаками, играющими в покер!

      Веро распахнула дверь, вынуждая его покинуть комнату. Дерек вышел и вдруг, повинуясь какому-то