Полет дракона. Екатерина Каблукова

Я не хочу огорчать её.

      Подчиняясь, она встала и направилась к дверям, затем остановилась:

      – Скажи мне, если невинность так важна для обряда…

      – Невинность помыслов, моя дорогая… В физиологическом, как вы говорите, смысле возможно гм… разное. Хотя я бы предпочел, чтобы ты, э-э-э… выходя замуж, не несла с собой бремя прошлых связей. Поверь, милая, мужчина это оценит.

      Кивнув, она ушла, а он так и остался сидеть у камина с бокалом рома в руке, всматриваясь в языки пламени.

      Бабушки Эмбер не стало через три года. Ее похоронили в фамильной часовне. Герцог пережил ее на двадцать лет и упокоился рядом. Он умер летом, и гроб просто утопал в розах. Алые и белые… Кровь и невинность… С тех пор Веро не любила розы – они напоминали ей о боли утраты.

      Девушка задумчиво смотрела на портрет. Сейчас уже редко встретишь такое одухотворенное лицо. После войны мир очень изменился. Развитие науки способствовало тому, что драконы частично потеряли способность чувствовать правду, да и мир с каждым новым техническим изобретением переставал быть сказочным и благородным.

      – Привет, – тихо прошептала она человеку на портрете. – Я все-таки приехала.

      Ей показалось, или улыбка стала чуть шире. Девушка хотела добавить еще что-то, но ее прервал звук шагов. Нахмурившись, она повернулась. Так и есть, дядя решил показать картины одному из гостей. Дерек фон Эйсен, который шел рядом с хозяином, его лицо выражало вежливый интерес, но было заметно, что глава Обвинителей явно равнодушен к столь значительному собранию шедевров.

      – Ника? – Эдвард удивленно посмотрел на племянницу. – А ты что здесь делаешь?

      – Решила посмотреть, что нового.

      – В отделе семейных портретов?

      Эдвард приподнял брови. Веро хмыкнула:

      – А вдруг ты наконец-то решил увековечить себя и Терезу.

      – Вряд ли… – Поджав губы, дядя покачал головой. – Я так и не смог найти подходящего художника.

      – Потому что ты ищешь модерниста в нашей стране, – усмехнулась девушка. – Подумать только! Модерниста! С нашей-то чопорностью и следованием традициям!

      – Интересный портрет. – Вдруг заинтересовавшись, Дерек подошел ближе к Веро. Фернанд Амстел? Я не ошибся?

      – Да, вы его знали?

      Девушка настороженно посмотрела на мужчину. Фон Эйсен пожал плечами:

      – Немного… я начинал работать в Цитадели, когда он возглавлял Совет Пятерых. Его решения всегда вызывали восхищение.

      – Да, отец не оставлял никого равнодушным. Его либо обожали, либо ненавидели, – кивнул Эдвард. Веро опустила голову, скрывая всю ту бурю чувств, каждый раз охватывавшую ее, когда кто-то упоминал о герцоге Амстеле.

      Дядя хотел еще что-то добавить, но его прервал вбежавший в галерею парень, ранее замеченный Веро на парковке:

      – Простите, мессир Амстел, приехала ваша жена.

      Эдвард еле заметно скривился, кивнул и повернулся к гостю:

      – Прошу