Стихотворения. Ксения Мартынова

надрыв…

      Как ни путай,

      А к тебе внутрь –

      Надо птицей подбитой вниз,

      Об высоковольтные провода,

      Об столбы фонарные, об карниз,

      И только потом туда,

      В окно – вот оно,

      Твое личное арт-хаусное кино,

      Чтобы не человек, а кровавое месиво.

      Ведь только тогда тебе и красиво, и весело…

      «Не беда, что внутри – вода…»

      Не беда, что внутри – вода,

      Выливается иногда

      И становится словом, жестом…

      Иногда и вода – тесто.

      «Такая доля – быть тобою брошенной…»

      Такая доля – быть тобою брошенной.

      Внезапно. Несмотря на красоту.

      Бросай меня! Бросай меня пригоршнями!

      Я по весне сквозь землю прорасту.

      «Быть чужаком – быть дураком…»

      Быть чужаком – быть дураком:

      Неподанные руки сплетаются

      В огромный кожаный ком

      И идут по тебе катком.

      Иные – сопротивляются

      Или ложатся ничком,

      А ты не умеешь ни то, ни то,

      И тебе никогда не везло в лото.

      Слышишь, они говорят шепотом

      За твоею спиной? Что потом?

      Ночь, день, ночь и еще полдня,

      И вуаля – на тебе броня!

      Яма твоя

      Надежно укрыта брезентом.

      Еще полдня,

      И ты почти без акцента

      Сможешь считать до десяти,

      Чтобы своих искать пойти.

      «Он…»

      Он

      Не сводит глаз с твоего лица.

      Лицо начинает трескаться,

      Как скорлупа яйца.

      Через трещины в тебя проникает свет.

      И вот тебя – прежней – на свете нет:

      С тебя облетают листы, пласты,

      Обнажая акры неузнанной красоты.

      В середине тебя – неприбранный стол

      (ждали гостя, но гость не пришел).

      На закапанной воском скатерти в серебре –

      Голова. То есть память о голове.

      Под столом – набитый битком чемодан

      На случай отъезда

      В честь долгожданного «да».

      Он

      Смотрит на этот твой натюрморт

      И берет тебя на руки –

      Нет: в руки кладет.

      И идет.

      Не уходит,

      А просто идет.

      «Тебе бы туда, к своим…»

      «Тебе бы туда, к своим,

      Но нет у тебя “своих”…»

      Если бы вдруг очнулся

      музейный мамонт

      от тысячелетнего сна

      и начал водить трубою хобота

      по экспозиционному залу

      в поисках своих огромных собратьев,

      пугая старушек с чернильными буклями

      в жостовских брошах,

      его большие глаза наполнились бы слезами,

      и зазвенели бы стекла музейных витрин

      от страшного трубного рева,

      которым звал бы он

      через многие-многие зимы

      себе подобных.

      И не получив ответа

      на свою самую громкую,

      разрывающую