Стихотворения. Ксения Мартынова

меня радости!).

      В него вошли мои стихи, написанные в период с 2004 по 2021 год.

      В эти 17 лет уместились моя глупость и наивность, робость и восхищение, противостояние и покорность перед неизбежным – перед стихией Чувства.

      Чувства, которое толкает на необдуманные поступки.

      Чувства, которое срывает с места морозной ночью.

      Чувства, которое дает силы ждать, терпеть, собирать чемоданы, просить прощения и прощать.

      Чувства, которое годами катает тебя на американских горках…

      Но мой кораблик пережил шторм.

      И сейчас, наконец выйдя из этого шторма, я понимаю, что на память о нем остались только слова. Слова человека, которым я уже никогда не стану.

      Большое спасибо моему брату и другу Федору Мартынову –

      за силу, правду и неподдельность;

      актрисам театрального проекта «Пластика и лирика»

      Лине Захаране, Светлане Туниковой,

      Екатерине Прокутиной – за симфонию;

      Татьяне Матвеевой – за знание и веру;

      Светлане Ремизовой – за мудрость и крепкое слово;

      издательству «Маматов» – за волшебство воплощения;

      Анне Моргуновой – за слова, помноженные на шаги

      Посвящается А. Б.

      Точнее, тому, кем я считаю А. Б.

      Ксения Мартынова

      «Тот, кто немыслимо одинок…»

      Тот, кто немыслимо одинок,

      до отчаяния, до безумия,

      вглядывается в темноту

      между собственных строк,

      прикуривая от Везувия,

      слышит шум океанов и пульс

      новорожденных ягнят,

      как его умоляют и как,

      стоя в черном, клеймят,

      как идут на войну

      с его именем на устах…

      Как же сильно от их «почему?»

      он устал…

      Он стоит, оперевшись о дверной косяк,

      чертит палочкой на песке какие-то завитки.

      Как им всем втолковать, что

      то, что в его руках,

      происходит так,

      как ему с руки?..

      «А вот ты – мальчик…»

      А вот ты – мальчик,

      в колготах в рубчик,

      щекастый, милый,

      бежишь по лужам,

      еще не зная,

      что ты поступишь,

      как миллионы

      других мужчин.

      То будешь лучшим.

      То будешь падать,

      ругать министров,

      бросать курить.

      Любить одну,

      а спать с другой,

      молчать о третьей

      и с этим жить.

      Ты будешь другом

      спасен и предан.

      Себе признавшись,

      что ты не Бэтмен,

      хмельной, однажды,

      пошлешь все к черту,

      начав по новой

      куда-то плыть.

      И будет скучно,

      И будет ярко

      (второе реже,

      но что поделать).

      И будет надо

      за хлеб насущный

      в себе кого-то

      похоронить.

      Но вот ты – мальчик,

      живое лето!

      Ты, замерев,

      восторга полный,

      задуешь свечи

      и загадаешь…

      совсем не это.

      Совсем не это…

      «Кит, что грустишь?…»

      – Кит, что грустишь?

      – Кит, что с тобой?

      – Приходил за мной

      мальчик-китобой…

      – Кит, не беда:

      на рассвете мы уплывем туда,

      где кругом – вода,

      небо и вода!

      – Кит, что затих?

      – Кит, что с тобой?

      – Как же он красив,

      мальчик-китобой…

      «Пересижу, пережду…»

      Пересижу, пережду,

      переплавлю, переплыву,

      перегорюю, перегорю –

      переживу.

      «Купленный Им стол…»

      Купленный Им стол,

      Подаренные Им серьги…

      Он-то давно ушел,

      Но