Мудрость толпы. Джо Аберкромби

ее на прутья, торчавшие поверх стены. Все равно никто не смотрел. Разбежавшись, Шоули перемахнул через стену и скользнул в мокрый сад с кустами, подстриженными в виде каких-то птиц или бог знает чего еще. Сплошная трата денег, если хотите знать его мнение. Денег, которые по праву принадлежали ему.

      Окно столовой по-прежнему плохо закрывалось, и Шоули тихонько отворил его, скользнул через подоконник и бесшумно спрыгнул в темную комнату. Он всегда был мастер ходить бесшумно. Здесь почти ничего не изменилось – темный стол, темные стулья, темный буфет с поблескивающим серебряным подносом. Который по праву принадлежал ему.

      До него донеслись смех, звуки голосов, снова смех. Вроде бы женский голос – молодая женщина и мужчина постарше. Похоже, они еще не знали о том, что творится в городе. Странное дело: полсотни шагов в сторону от этого безумия, а тут словно бы самый обычный день… Мягко ступая, он прошел по коридору и заглянул в дверной проем.

      После резни на улицах открывшаяся сцена выглядела необычно. Девушка лет двадцати, с массой светлых волос, стояла, разглядывая себя в зеркале виссеринского стекла, которое одно стоило, должно быть, больше, чем весь дом Шоули. На ней было надето незаконченное платье из сверкающей материи, вокруг хлопотали две швеи – молодая, с полным ртом булавок, и пожилая, которая стояла на коленях, подшивая подол. Фюрнвельт сидел в углу с бокалом вина в руке, спиной к Шоули, но в зеркале было видно, как он улыбается, глядя на эту картину.

      И тут до Шоули дошло: девчонка, должно быть, Фюрнвельтова дочка! Вот как долго он ждал. Надо было бы прикончить старого мерзавца на месте, но Шоули хотел, чтобы тот знал, кто его убил. Поэтому он шагнул через порог и приподнял шляпу.

      – Дамы, приветствую! – проговорил он, ухмыляясь своему отражению.

      Они обернулись, обескураженные. Еще не испуганные. Это еще впереди. Шоули не мог припомнить ее имя, но Фюрнвельтова дочка выросла настоящей милашкой. Вот что бывает, когда растешь, имея все эти преимущества. Преимущества, которые по праву должны были принадлежать ему.

      – Шоули? – Фюрнвельт вскочил с кресла. По его лицу разливалось восхитительное потрясенное выражение. – Кажется, я говорил тебе никогда не возвращаться сюда!

      – Ты мне много чего говорил. – Шоули позволил топорику выскользнуть из рукава и ухватил его за рукоять. – Старый лицемерный говнюк!

      И он ударил богача сбоку по голове.

      Тот успел поднять руку, отражая удар, но лезвие все равно задело череп. Кровь брызнула через комнату.

      Фюрнвельт смешно ойкнул, пошатнулся и выпустил бокал, разбившийся об пол.

      Молодая швея завопила, роняя изо рта булавки. Дочка Фюрнвельта уставилась на него, на ее бледных босых ногах проступили сухожилия.

      Во второй раз Шоули врезал Фюрнвельту аккурат промеж глаз – топорик со звонким хрустом вошел в череп.

      Швея снова завопила. Черт, ну и противный же голос!

      Фюрнвельтова дочка рванула из