Солнечные пятна. Тори Ру

что начнется для них через миллионы мелькнувших под поездом шпал.

      Я иду очень быстро, почти бегу, пытаясь побороть чувство потери. Спешу домой, где будет Валя со вчерашним синяком, где снова нечего есть, где опять придется браться за веник и швабру. И возможности спастись от этого в квартире на четвертом этаже больше нет.

      – Подожди, а? – Че обгоняет меня и, пошатываясь, встает рядом. – Слушай, так хреново мне еще никогда не было. Пожалуйста, давай немного помотаемся по центру?

* * *

      Весь день Че, ссутулившись, с руками в карманах джинсов, нарезал круги по окрестностям, а я тенью следовала за ним. Каждые двадцать метров с Че кто-то здоровался, окликал издалека, кивал или просто оглядывался ему вслед. Сейчас, оба почти обессиленные, сидим в заросшей хмелем беседке в глубине опустевшего парка, и комары вокруг устроили настоящий пир.

      – А ты раньше теряла кого-нибудь? – тихо спрашивает Че и всматривается в сумерки.

      – Ага. – Я киваю, хотя едва ли это нужно в сгущающейся темноте.

      – Кого?

      – Папу. И брата. А ты?

      – Бабушку…

      – О… – тяну я, потому что не знаю, что говорят в таких случаях.

      – Все нормально. Даже тогда было легче. – Че лезет в карман и шуршит в потемках пакетиком. – Это фисташки, так что не предлагаю.

      – Отчего же? Давай их сюда. – Протягиваю руку. – Обожаю фисташки!

      – А… Просто Ви терпеть их не может. – Че отсыпает щедрую кучку соленых орешков в мою ладонь. – Интересно, а что еще ты обожаешь?

      Что я могу обожать? Это просто смешно. И никого, кроме Ви, никогда не волновало.

      – Стихи сочинять! – выдаю почему-то вслух.

      – Стихи? – Че встает со скамейки и нависает надо мной. – Хорошие?

      – Откуда ж я знаю? – взвиваюсь я. – Они просто есть в моей голове, и все.

      – Представляешь, я тоже люблю стихи! Но сам их не пишу. Так что давай, Солнце. – Плавным жестом виджея из телевизора Че представляет меня несуществующей аудитории. – Вещай!

      Я выбрасываю в урну скорлупки, отряхиваю руки, откашливаюсь и еле слышно мямлю:

      – Ну…

      Черные спины бед, пыль заметает след.

      Кровь за простой совет! Губы немы в ответ.

      Кто-то в бреду сказал: «Смяты пути назад».

      Здесь, где палит гроза, даль стерегут глаза,

      Время летит по степям.

      Скоро ты не узнаешь меня…

      Серые ребра снов, мраморный лом зубов,

      я все ищу врагов не из числа богов.

      Прячет проем дверной песен собачьих вой,

      темен апрель хромой, ты не придешь домой.

      Ветры цветы теребят… Я уже не увижу тебя…

      Че не двигается. Никогда тишина не была такой громкой. Этот парень вдруг оказался вторым человеком в жизни, кому я так запросто прочитала свои стихи. С каждой секундой я все мучительней краснею, пытаюсь спрятать пальцы в растянутых полосатых рукавах. Я хочу исчезнуть, испариться, на худой конец просто умереть. Что же я вообще делаю здесь, в темной беседке, рядом с парнем