Королек – птичка певчая. Решад Нури Гюнтекин

руках у Хюсейна, ломалась, потом наконец соглашалась поцеловать его в щеку. Так мы мирились.

      Наша дружба с Хюсейном продолжалась два года. Но те годы совсем не похожи на теперешние. Они были такие долгие, такие бесконечные!..

      Может, нехорошо, что, вспоминая свое детство, я все время говорю про Фатму и Хюсейна?..

      Мой отец был кавалерийский офицер, майор. Звали его Низамеддин. Вскоре после женитьбы на моей матери его перевели в Диарбекир. Мы уехали из Стамбула и больше туда не вернулись. Из Диарбекира отца перевели в Мосул, из Мосула в Ханекин, оттуда в Багдад, затем в Кербелу[4]. Ни в одном из этих городов мы не жили больше года.

      Все говорят, я очень похожа на мать. У меня есть фотография, где отец и мать сняты в первый год после свадьбы. Действительно, я – ее копия. Вот только здоровьем несчастная женщина никак не походила на меня. Болезненная от природы, она не могла привыкнуть к суровому климату гор и зною пустынь, ей было трудно переносить переезды. Кроме того, я думаю, она была чем-то тяжело больна. Вся замужняя жизнь бедной мамы прошла в том, что она старалась скрыть свой недуг. Понятно: она очень любила отца и боялась, что ее насильно разлучат с ним.

      Отца отсылали все дальше и дальше от Стамбула. Каждый раз перед дорогой он говорил маме:

      – Поезжай ты на сезон, ну хоть месяца на два, к матери. Бедная старушка… Она, верно, так соскучилась по тебе!..

      Но мать только сердилась:

      – Разве у нас был такой уговор?.. Мы же собирались вместе вернуться в Стамбул!..

      Когда разговор заходил о ее болезни, она протестовала:

      – Ничего у меня не болит. Устала немного. Погода переменилась, поэтому… Пройдет…

      Она скрывала от отца свою тоску по родному Стамбулу. Но возможно ли было это скрыть?

      Стоило ей вздремнуть хотя бы на минутку, проснувшись, она уже начинала рассказывать бесконечный сон про наш особняк и рощу в Календере, о водах Босфора. Какая, надо думать, тоска гложет сердце человека, если он в несколько минут умудряется видеть такие длинные сны. Не так ли?

      Моя бабка не раз обращалась в военное министерство, ходила к большим начальникам, плакала, умоляла, но все ее хлопоты о переводе отца в Стамбул не дали никаких результатов.

      Неожиданно болезнь матери обострилась. Отец решил везти ее в Стамбул, подал рапорт об отпуске и, не дожидаясь ответа, двинулся в путь.

      Хорошо помню наш переезд через пустыню на верблюдах в махфе[5].

      Когда мы добрались до Бейрута и увидели море, матери стало как будто полегче. Мы остановились у знакомых. Мать сажала меня к себе на кровать, расчесывала волосы, прижималась головой к моей груди и плакала, глядя на мои грязные руки и платьице без единой пуговицы.

      Дня через два ей стало лучше, она смогла встать, даже вынула из сундука новые платья, принарядилась. Вечером мы спустились вниз встречать отца.

      Отец остался жить в моей памяти как суровый солдат, строгий, немного дикий. Но никогда не забуду, как он обрадовался,

4

Диарбекир – город в Турции; Мосул, Багдад, Кербела – города в Ираке, которые до Первой мировой войны входили в состав Османской империи.

5

Махфе – крытые сиденья по бокам верблюда.