Единственный. Александра Салиева

трата времени, – продолжил я разговор, взяв собеседницу за руку, поведя ближе к вертолёту. – Иногда мы и сами себя не знаем. Могут пройти долгие годы, а потом, прогнувшись под те или иные обстоятельства, человек изменится до неузнаваемости.

      На телефон пришло сообщение, и я отвлёкся. Аида не ответила. Внутрь лётного средства залезла сама, без моей помощи. Прижалась к спинке пассажирского сиденья и прикрыла глаза.

      – Сядем сразу на территории аэропорта, там нас будет ждать чартер, – сообщил ей, продолжая уделять внимание своему гаджету, пока вертолёт взлетал.

      Потратил минут десять. Перед тем, как покинем Эр-Рияд, было необходимо уладить ещё несколько дел. И зря я привычно сосредоточился на своём, позабыв о том, что теперь не один и отвечаю не только за себя. К тому моменту, как вся моя переписка и общение закончились, моя спутница по-прежнему вжималась спиной в кресло, зажмурившись, цепляясь за ремень безопасности дрожащими пальцами. Дышала при этом коротко и отрывисто, словно ей катастрофически не хватало воздуха, вся побледнела.

      – Аида? – позвал, пытаясь понять, что именно вызвало такое состояние.

      Не отреагировала. Даже после того, как я обхватил её за плечи, разворачивая к себе.

      – Аида! – позвал требовательно, слегка встряхнув.

      Она вздрогнула и, наконец, открыла глаза.

      – Что с тобой?

      Да, дебильный вопрос. А ещё не менее дебильное ощущение того, что это я виноват. В том, что не заметил сразу. В том, что не знаю, что с ней происходит сейчас. В том, что не имею не малейшего понятия, как это исправить.

      Посттравматическое состояние?

      Уровень стресса сказывается?

      Или же…

      – Ты боишься летать? – нахмурился, перехватил её за запястье, стараясь разобрать частоту пульса.

      – Голова кружится. Немного, – солгала девчонка.

      Взгляд на мне так и не получилось у неё сфокусировать. А в мою руку, когда я отстегнул её и убрал ремень, вцепилась до такой степени, что ногти оставили полосы на коже.

      Твою ж мать!

      – Сажай вертолёт! – приказал пилоту, перетаскивая жертву панической атаки к себе на колени.

      Сердце у неё колотилось, словно вот-вот выпрыгнет из груди. Да я и сам, не сказать, что сумел оставаться спокойным. Прижал её к себе покрепче, уговаривая дышать глубже и концентрироваться на моём голосе. Вот только ни черта это не помогало. Лишь когда пилот нашёл место для посадки, а я вытащил девчонку на улицу, под проливной дождь, та притихла и начала дышать ровнее.

      – И вот как с тобой разводиться? – озвучил риторический вопрос. – Тебя же и на три минуты без присмотра оставить нельзя.

      То жених незваный объявится, то приступ самоотверженности нагрянет, который до самоубийства доведёт…

      К тому же, на мой голос Аида по-прежнему не реагировала, словно в оцепенение впала.

      Шок…

      Ну, ладно.

      Шок, так шок!

      Как там было?

      Çivi çiviyi söker…[2]

      Аида

      Меня трясло, как конченную наркоманку

2

Çivi çiviyi söker – турецкая поговорка, в переводе означающая “гвоздь гвоздем вытягивают”, аналог русской “клин клином вышибают”.