Яблоко раздора. Алексей Валерьевич Рябинин

стоит спешить, дорогая! Хоть ты и приходишься женой нашему отцу и владыке Зевсу, но не годится даже и тебе брать не своё. Согласись, что надпись на яблоке ясно указывает, кому оно предназначено!

      – Уж не хочешь ли ты, Афродита, сказать, что оно предназначено тебе? – с закипающим гневом проговорила Гера.

      – Никто в этом зале, кроме тебя, Гера, не усомнится, что прекраснейшей следует признать богиню любви. Так было, есть и будет, – высокомерно ответствовала Афродита.

      И действительно, несколько голосов в разгорячённой вином и весельем толпе громко и одобрительно что-то выкрикнули в поддержку Афродиты. Им тут же ответили другие голоса, призывавшие Афродиту уняться и не перечить Гере. Гера уже собралась было обрушиться на своенравную Афродиту с гневной отповедью, как, гремя доспехами, поднялась со своего места Афина Паллада.

      – Вы обе прекрасны, богини, спору нет. Но скажите мне, что стоят ваши женские прелести в сравнении с мудростью, доблестью и славой? А ведь именно эти качества наиболее прекрасны и среди богов, и среди смертных! Так что забудьте про ваши разногласия и отдайте яблоко мне, – заявила Афина.

      – Так вот как ты рассудила! В своей глупости и бесстыдстве ты ничуть не уступаешь Гере! Вот уж не ожидала от тебя такого, – задыхаясь от ярости, закричала Афродита.

      – Негодяйки! Вы пользуетесь моим гостеприимством и злоумышляете против меня! О, Зевс, неужели ты стерпишь такое бесчестие для твоей верной супруги! – вся красная от негодования кричала Гера.

      В пиршественной зале поднялся необычайный шум. Все наперебой что-то кричали, у каждого было своё собственное мнение о том, кто из трёх богинь прекраснее.

      И боги, и богини пришли в необычайную ярость, ещё немного – и могла начаться самая настоящая драка. Разбушевавшихся Геру, Афродиту и Афину невозможно было успокоить, они готовы были вцепиться друг в друга. Наконец присутствующие стали просить Зевса, чтобы он рассудил спор богинь.

      Зевс, справедливо считавший предмет спора ничтожнейшим, тем не менее, оказался в немалом затруднении. Он знал, что проискам Эриды нелегко противиться даже богам, поэтому боялся каким-либо неосторожным движением или словом вместо того, чтобы успокоить разбушевавшиеся страсти, наоборот, подлить масла в огонь.

      Тем временем голоса богов и богинь, требовавших от него принять решение и выбрать победительницей одну из трёх богинь, становились всё громче и настойчивее.

      Зевс поднялся со своего места, грозно оглядел притихших богов и богинь и промолвил:

      – Самый я могучий из вас изо всех! Никто не посмеет не исполнить мою волю, ибо сброшу я такого в подземный Тартар и заточу там на веки вечные. Повелеваю тебе, Гермес, рассудить спор любезных моему сердцу Геры, Афины и Афродиты. Только помни: горе тебе, если решение твоё не утешит наших сердец, огорчённых ссорой великих и прекрасных богинь.

      Зевс уселся на своё место, довольный тем, что удалось, кажется, наконец, загнать в ловушку этого проходимца Гермеса, ухитряющегося всегда выходить сухим из воды. «Пусть