Председатель Томский. Олег Новокщёнов

ндероль, Кларк решил взглянуть, что там внутри. В свёртках оказались самиздатовские книги, набранные на печатной машинке и аккуратно переплетённые в картонные обложки.

      80-е годы были временем, когда Америку потрясали истории с пришельцами, воровавшими добропорядочных граждан из провинциальных городков, таких как Ромбардю, пачками. Поэтому на безобидные посылки из России всем было наплевать.

      Кларк перенёс книги из почтового отделения к себе домой и начал изучать русский язык. К сожалению, предмет оказался слишком трудным для пожилого почтальона, и он не продвинулся дальше азбуки. Усвоенных знаний хватило на то, чтобы расставить книги в алфавитном порядке, но уже это Кларк считал большим делом. Спустя четверть века после его смерти дочери Терри и Линн попытались разыскать следы Каролины Рамирес, для чего в 2017 году посетили Москву, но успеха не добились. Они передали нам всю русскую библиотеку отца, которую мы представляем на суд читателя.

      Книга первая. Самоубийство

      В лихие годы

      тусили там

      Ежов с Ягодой

      и Мандельштам.

      И даже Сталин,

      ядрёный мент,

      Туда достал, блин,

      абонемент.

      Товарищ Постышев,

      на попе хвост пришив,

      Под ёлкой пляшет,

      сосиской машет,

      А у Серёжи

      портки из кожи,

      Любил он шик

      а-ля мужик.

Псой Короленко. Renyxa

      I

      – Зачем же вы, товарищ профессор, ей хер-то приделали? – возмущалась Вера. – Где это видано, чтобы у бабы причиндал висел, да ещё такой, свят-свят…

      Райцес молчал. Меньше всего ему сейчас хотелось вступать в дискуссии с поломойкой. Ему и самому не нравилась эта затея с мужскими гениталиями, он неоднократно пробовал отговорить товарища Томского от идеи гермафродитизма, но тот всякий раз отрезал: революционная необходимость.

      – Вот доложу я на вас, куда следует! – не унималась Вера. Райцес махнул рукой. Доноса он не боялся: ну кто поверит в эту чушь?

      Она парила в огромной колбе, заполненной жидкостью. Райцес замедлил созревание гомункулуса, чтобы получить наконец результат – три предыдущих образца погибли из-за слишком высокой скорости биохимических реакций. В 23:05 она открыла глаза. Райцес немедленно телефонировал Томскому:

      «Приезжайте, она в сознании!»

      Томский прибыл тотчас. Он вбежал в лабораторию и подскочил к колбе. Обнажённая женщина с признаками мужчины, заключённая внутри сосуда, казалась нереальной. Гомункул, совершенный человек. Она смотрела на него ясными ярко-голубыми глазами, слегка наклонив голову набок. Её ладони касались стенки колбы. Она медленно потянулась к Томскому, прильнув к стеклу. Их взгляды встретились.

      – Суккуб, настоящий суккуб! – прошептал Томский. – Спускайте воду!

      Райцес принялся откачивать воду из колбы, а Томский отошёл в сторону и закурил. Пока убывала амниотическая жидкость, Райцес настраивал гидравлику, чтобы поднять колбу. Наконец, всё было готово.

      Она сидела на полу в чёрном круге, служившем основанием для стеклянного футляра. Томский не мог отделаться от мистических аллюзий: «Дьявол пришёл в мир», – подумал он, глядя на образец.

      Томский сощурился и медленно, разделяя каждое слово, произнёс:

      – Как тебя зовут?

      – Каролина, – ответила она божественно прекрасным сопрано.

      – Я – Михаил Павлович, а это – Яков Львович.

      В отличие от Томского, Райцес не ощущал никакой неловкости, у него не было чувства сюрреалистичности происходящего. Им овладела мания экспериментатора, азарт учёного, упивающегося своим открытием.

      – Михаил Павлович, надо бы освидетельствовать, – шёпотом сказал он, наблюдая, как образец одевается в халат, – я сам не возьмусь, нужен медик.

      – Категорически нет! – Томский сжал губы в нитку.

      – Есть у меня человек, надёжный. Доктор Халудров, – не унимался Райцес. Томский сурово взглянул на него.

      – За сохранность государственной тайны отвечаете головой!

      – Так точно, Михаил Павлович.

      Доктор Халудров приехал под утро. Это был высокий, седой старик азиатской внешности, одетый в тяжёлое чёрное пальто и потрёпанный костюм. Раздевшись в прихожей и вымыв руки, он без лишних слов приступил к осмотру. Спустя 20 минут доктор глухо произнёс: «Патологий не обнаружено, кроме Hermaphroditos», – после чего быстро оделся и направился к двери. Райцес пошёл провожать.

      Всё это время Томский курил одну папиросу за другой, у него слезились глаза и нервно подёргивались уголки губ.

      Рассвет Томский и Райцес встретили за чаем. Оба выглядели вымотанными.

      – Надо бы проверить половую способность образца,