Homo cinematographicus, modus visualis. Лев Наумов

храма, мы ютимся в сарае, наши молитвы не доходят».

      Коррумпированного председателя горсовета зовут Сергей Иванович Удальцов. У него есть брат-близнец по имени Павел (обоих играет Александр Балуев). В недавнем прошлом они были хирургами, более одаренный Павел даже заведовал отделением. Павел заведовал, Сергей завидовал.

      Однажды – в любом эпическом сюжете завязка коренится в прошлом – братья вместе делали операцию ребенку. Внезапно понадобилось переливание крови. Сергей подал склянку, Павел, не посмотрев, воткнул в нее капельницу. Кровь оказалось не той группы, пациент умер, а Павел на год сел в тюрьму за преступную халатность. Выйдя из заключения, он становится развозчиком керосина, в то время как Сергей уже возглавляет горсовет и собирает мзду со всех организаций города, включая церковь.

      Как и в библейской истории, причина поступка кроется в зависти нечестивого к добродетельному, зависти тотальной, поводом для которой служат талант (то есть, божий дар), должность и Ольга – медсестра и будущая жена керосинщика. Однако, поскольку в данном случае выживают и Каин, и Авель, у автора есть возможность поставить вопросы, которые в священном писании возникнуть не могли. Например, почему Павел не выдал Сергея? В конце фильма ответ звучит из уст самого героя: «Я полагал, что говорить должен был он. А потом при Оле обвинять родного брата… увольте». И эта первая «победа» Павла, заключающаяся в том, что он уберег Сергея от тюрьмы. Но этим же он дал брату возможность самому решать, признаваться или нет. Этим он дал ему шанс поддаться соблазну и стать молчаливым подлецом, в чем спаситель видит свою огромную вину. Заметим, что именно данное обстоятельство лишает смысла размышления о том, насколько умышленным был поступок Сергея – не перепутал ли он группу крови случайно.

      Себя же Павел винит и в том, что не проверил склянку. По канонам архаического мифического пространства, здесь нет центральных персонажей с неочевидным психологическим портретом: хороший хорош вплоть до святости, тогда как плохой совершает все мыслимые грехи. Потому поступок в операционной и поза бесчестия завладевают Сергеем безраздельно, как Павлом завладевает безумие на почве чувства вины.

      Кайдановский нигде не нарушает смысловую полифонию: каждый кадр, каждый образ подогнан идеально, и это совершенство фильма завораживает само по себе, безотносительно движения сюжета. После непредумышленного убийства Павел сунул свои руки в печь, что в реальном пласте фильма не более чем акт самобичевания, тогда как в мистическом – это языческий ритуал. Будто Павел сам рефлексирует выход их с братом истории из христианской мифологии.

      Сергей больше не называет Павла братом, но говорит о нем, как о «городском сумасшедшем». Ничто, кроме внешности, не выдает в них родства. Именно происшествие в больнице стало началом эволюции Удальцовых в противоположных направлениях. Значит то, что было в операционной до начала переливания крови, соответствует времени, когда эволюция