Инквизитор. Башмаки на флагах. Том четвертый. Элеонора Августа фон Эшбахт. Борис Конофальский

предложение для них. Скажите, что очень выгодное. У купцов жадность посильнее страха.

      Не хотели купчишки с ним видеться, уж очень боялись; не скажи им Максимилиан, что генерал сулит им выгоду, так встречи и не случилось бы. Но, поспрашивав у молодого прапорщика, что за дело у генерала, и ничего не выведав у него, на встречу согласились, но просили, чтобы всё было тайно.

      У Волкова при себе, на луке седла, был крепкий мешок с двумя тысячами талеров. Вот с ним-то он и пошёл к купцам из Рюммикона на встречу. Через двор не пошёл, там народа полно, объехали дом с другой стороны, где он и зашёл с кухни, да и то опуская лицо.

      Купцы и советник ждали его в большой, хорошей комнате, где ему предложили кресло и вино. В кресло он сел, бросив на пол подле себя мешок с серебром так, чтобы оно как следует звякнуло. Пусть купчишки знают, что у него есть. А вот от вина отказался, сославшись на утро.

      – Господин фон Эшбахт, общение наше не должно быть продолжительным, – заговорил толстяк, – сами понимаете…

      – Понимаю, понимаю, – отвечал Волков. – Знаю, что ваша репутация может пострадать, если кто в ваших землях узнает, что вы встречаетесь со врагом кантона Брегген. Поэтому буду краток, – он указал на мешок, что лежал рядом с креслом. – Тут две тысячи монет Ребенрее. Прошу вас, господа, взять их и употребить на дело.

      – На какое же? – спросил лесоторговец Плетт.

      – И вам, и мне вся эта распря ни к чему, нам с вами торговля нужна, нам нужен ваш лес и ваш уголь, а вам, уверен, по душе будет мой овёс и мой ячмень. Поэтому нам нужен мир.

      – Мир? – купцы стали переглядываться, и в их взглядах Волков читал явственно: что за вздор он несёт? Перепугался, вот и просит мира.

      Да, именно так купчишки и думали. Они были уверены, что кантон его одолеет. И тут Фульман спросил с этакой вальяжностью важного человека, который из вежливости да боголюбезной скромности снизошёл до просителя:

      – И что же нам делать с этими деньгами? Уж не подскажете ли?

      «Свинья, лавочник, силу почувствовавший. Эка спесь из него прёт, говорит и через губу не переплюнет».

      – Здесь две тысячи, употребите их на дело, уговорите совет отвести войну со мной, и ещё вам восемь тысяч дам для того. Скажите, что не выгодна вам война. Выгоден мир.

      – Мы и сами знаем, что нам сказать надо будет, – заносчиво произнёс Плетт. – Только боюсь, что никто нас не послушает, уж больно много обид вы нам нанесли.

      А вот советник Вальдсдорф говорил с почтением, потому как был умнее своих товарищей:

      – Вы уж простите нас, господин фон Эшбахт, но сейчас наши предложения о мире с вами в совете кантона будут неуместны. И будут даже глупы, господин Плетт прав, уж очень много обид вы нанесли нашей земле. И совет земли выделил уже деньги на войну, разве ж её теперь остановить?

      «Вот тут ты, толстяк, прав, коли деньги на войну есть, так войне быть, наёмники деньги никогда обратно не отдадут».

      – А ещё наш новый консул, – всё так же высокомерно продолжал Фульман, – сам господин Райхерд. Он человек твёрдый и непреклонный.

      – Райхерды род в нашей