Стенание. Кристофер Джон Сэнсом

Екатериной Парр, которую я знал. И потому я тихо спросил:

      – Неужели положение настолько серьезно?

      – Боюсь, что да, – ответил архиепископ.

      Королева сложила ладони:

      – Это все моя вина. Мое тщеславие, моя самоуверенность…

      Лорд Парр властным тоном прервал ее:

      – Я думаю, лучше начать с самого начала и рассказать сержанту Шардлейку обо всем, что произошло с весны.

      Его племянница кивнула:

      – Принесите стулья для всех. – Она вздохнула. – Ладно, будем называть вещи своими именами, история очень и очень непростая. Начнем с того, что сказал король в марте.

      Уильям Парр многозначительно посмотрел на меня:

      – Вы будете только пятым человеком, кто узнает это.

      Я сидел неподвижно, стараясь сохранять невозмутимость, хотя мне и очень хотелось сцепить руки на коленях. Мне стало ясно, что на этот раз я поистине нырнул в глубокий колодец. Королева смотрела на меня с какой-то безысходностью, поигрывая жемчужиной у себя на шее.

      – Весной король серьезно заболел, – начал лорд Парр, – и не покидал своих покоев много недель. Он приглашал к себе королеву, и ее присутствие утешало его. Их разговоры часто обращались к вопросам религии, как это характерно для его величества. Впрочем, в то время епископ Гардинер только что вернулся из-за границы: он пребывал в прекрасном настроении, поскольку добился успеха в переговорах о новом договоре с Карлом, императором Священной Римской империи.

      – И тут я совершила страшную ошибку, – тихо и печально проговорила королева. – Три года я находилась на вершине успеха и всегда была осторожна в своих речах. Но меня одолел грех тщеславия, и я забыла, что я всего лишь женщина. – Она снова потупилась, подняв за цепочку жемчужину и рассматривая ее. – Я стала спорить с королем слишком пылко, пытаясь уговорить его снять запрет женщинам и простонародью читать Библию; я говорила, что все должны иметь доступ к словам Христа, чтобы спастись…

      – К несчастью, – вставил лорд Уильям, – ее величество зашла слишком далеко и вызвала раздражение супруга…

      Екатерина взяла себя в руки и отпустила жемчужину.

      – Величайшей глупостью с моей стороны было то, что я говорила с королем таким образом в присутствии Гардинера. Когда я ушла, король сказал епископу… – Она в нерешительности замолкла и не сразу продолжила: – «Вот уже женщины мнят себя священнослужителями, и мне на старости лет приходится выслушивать нотации от собственной супруги».

      Я увидел, как в уголках ее глаз собрались слезы.

      Томас Кранмер пояснил:

      – Сие известно нам от присутствовавших при этом слуг. И мы знаем, что Гардинер, уподобившись кровожадному волку, каковым он и является, сказал королю, что королева и ее фрейлины – еретики, что в Великий пост они якобы приглашали в покои ее величества проповедников, которые отрицали, что во время мессы хлеб и вино становятся телом и кровью Христа, и обсуждали между собой запрещенные книги. И еще он добавил, что такие люди ничем