.

бледно-зеленые глаза и взглянула в мою сторону. На несколько мгновений наши взгляды встретились, и на ум тут же пришли слова, что она сказала чуть раньше. «Оставь меня в покое». Зажав в руке банку пива, я отвернулся и стал пробираться сквозь толпу пьяных игроков «Тайда» и их фанаток, а потом вышел через заднюю дверь на улицу и окунулся во влажный ночной воздух.

      – Остин! – окликнул меня кто-то.

      Рис сидел возле ямы для костра вместе с другими игроками-первогодками. Я кивнул и направился к похожему на серфера светловолосому квотербеку из второй группы, рассевшемуся в непринужденной позе, а по пути бросил уже пустую банку в мусорную корзину.

      Стоило подойти, как Рис протянул мне новую бутылку, а сидевший рядом с ним новичок-лайнмен[19], Коллинз, подвинулся, чтобы освободить место.

      – Ты в порядке, парень? – широко ухмыляясь спросил Рис.

      Парнишка и вправду оказался нормальным. Вот только я не мог говорить с ним, как с Роумом или Джей-Ди. О своей жизни и проблемах я осмелился бы рассказать только кому-то по-настоящему особенному.

      Похлопав его по плечу, я кивнул, подтверждая, что все в порядке. Рис повернулся к Калебу Бейкеру, юному ресиверу, и принялся обсуждать с ним Таню, вице-капитана группы поддержки, которая как раз шла по лужайке. Я не стал им мешать. Мне вовсе не хотелось говорить о некой крашеной блондинке, чьи проблемы сводились лишь к выбору помады для понедельничных занятий.

      Откинувшись на спинку скамьи, я поднял взгляд к усыпанному звездами небу и глубоко вздохнул. Почему каждый раз, когда смотришь на миллиарды крошечных огоньков, рассеянных в просторах галактики, чувствуешь себя отрадно-незначительным и все проблемы куда-то уходят? И кажется, что в жизни, в целом мире есть нечто большее, недоступное пониманию. Как будто все люди – просто части некоего великого плана, грандиозного замысла, предназначенного нам Господом. Но стоит отвести взгляд от сверкающей россыпи бриллиантов на темном покрывале неба, как все заботы обрушиваются вновь, а невзгоды просто сокрушают. Проблемы, словно кинжалы, впиваются в грудь, омрачая жизнь собственным светом.

      – Куда это он? – услышал я голос Риса и оторвал взгляд от лайма, плавающего в бутылке с мексиканским пивом. Чей-то локоть толкнул меня в бок.

      Проследив за взглядом Риса, я заметил Роума, бегущего через улицу к женскому общежитию. И в ответ на вопросительный взгляд парня лишь пожал плечами.

      В патио я разглядел торчащих возле гриля Элли, Касс и Джей-Ди. Но чирлидерши видно не было.

      Когда сидевшие вокруг парни принялись делиться планами на праздники, я решил, что мне тут делать нечего. Они обсуждали огороженные частоколом белые домики и обычные семьи, где обменивались подарками и радостно встречали Рождество. А я чувствовал себя здесь подобно сорной колючке, затесавшейся среди роз.

      – Я пойду, – сказал я Рису и поднялся со скамьи, а потом направился сквозь ухоженный сад в летний домик братства. Ключ от него имелся лишь у нас с Роумом. Конечно, не стоило так наглеть, но в общежитии, да и в самом «Приливе» мы считались старожилами,

19

Лайнмен – в американском футболе: игрок, блокирующий защитников соперника.