Закон престолонаследия Древней Руси. Алексей Николаевич Лебедев

тем самым, правильность выдвинутой версии о развитии событий на Руси в 941–943 годах.

      В связи с этим стоит обратить внимание и на сообщение Константина Багрянородного о том, что в составе свиты Ольги было 2 переводчика, 22 посла и 44 купца. Поражает то, что количество свиты Ольги полностью соответствует количеству послов, представленных в посольстве Руси. Несмотря на то, что событие, сохранившееся в «Повести временных лет» и в котором сообщается о поездке Ольги в Константинополь и принятие ею там крещения, и событие, сохранившееся в источнике «Об управлении империи» совершенно разные, следует предположить, что часть информации именно из последнего источника, каким-то образом попала в «Повесть временных лет».

      Статус превыше всего. Остановившись на точке зрения об Ольге как на участнице посольства, имевшей в нем не меньший статус нежели все остальные его участники, самое время затронуть вопрос об ее статусе в этом самом посольстве.

      Поскольку император Роман беседовал именно с ней, то можно сказать о том, что переговоры проходили на высшем уровне (глава государства вел переговоры непосредственно с главой другого государства). На этом основании, не будет преувеличением назвать Ольгу главой посольства.

      Более того, и императором Ольга должна была восприниматься не только в качестве главы посольства, но, прежде всего, и в качестве главы государства. Ну, в самом деле, не мог же император опуститься до уровня посла, пусть даже и самого красивого в мире: статус – превыше всего! Равный всегда разговаривает с равным. Более того, столь высокий уровень указывает на то, что переговоры касались наивысших интересов государств.

      Поиски причин поездки в Константинополь (Мотивация). И все-таки, если наши рассуждения верны и Ольга была главой посольства, то непонятно почему именно она им и оказалась? Неужели на эту роль не нашлось толкового мужика, способного возглавить посольство?

      Скорее всего, такой нашелся бы, но видимо, на Руси понимали, что требования русов к ромеям не настолько убедительны и правомерны, чтобы требовать от Византии их выполнения. То есть, аргументация слаба и для этого следует действовать больше при помощи каких-то соблазнов и лести, нежели при помощи жестких аргументов. А раз так, то в ходе переговоров придется больше хитрить, напускать туману и чаще пускать пыль в глаза, а попросту говоря, обманывать. Кто с такой ролью может справиться лучше, чем женщина?

      В качестве подтверждения правоты высказанного, следует обратить внимание на описание событий, приведенных в тексте летописи: «И видел ее добру (красиву – А. Л.) лицом, и сообразительну очень, и удивился царь разуму ее, беседуя с ней сказал: достойна царствовать в городе этом с нами»258. Если перефразировать написанное в летописи, то слова императора можно передать и так: «Ох, и хитра! Ох, и изворотлива! Льстит, как скатерть стелет! Наблюдательна, находчива! Если б такая была среди нас ромеев, то, наверное, Империя и горя не знала б».

      Да, бог с ней с Империей! Но на Руси-то хитрее, изворотливей

258

"И видевъ ю добру сущу лицемъ и смыслену велми, и удивися царь разуму ея беседова к ней и рекъ ей: "подобна еси царствовати в городе семъ с нами." Она же разумевши, и рече къ царю: "азъ погана есмь, да аще меня хощещи крестити, то крести мя самъ: аще ли, то не крещуся". См. Повесть временных лет. – К.: Радянський письменник, 1990. – С.92.