Тропой мужества. Владислав Стрелков

русский. Живой.

      Тело шевелилось под слоем земли. Стон, больше похожий на скрип, был еле слышен.

      – Живучий народ эти русские, – сморщился Курт. – Смотри, ему почти оторвало руку и ногу, но живет. Мучается…

      – Так пристрели, раз тебе его жаль, – флегматично посоветовал Шульц.

      – Нет, я не жалостливый. – Скинув с плеча карабин, Курт навел его на шевелящееся тело и вдавил спуск. Бабахнувший выстрел всполошил отдыхающее отделение у рощи.

      – Алярм! – Один из солдат мгновенно взлетел на бронетранспортер и, развернул пулемет, остальные рассыпались рядом с машиной.

      Ральф поднял руку, показывая, что все в порядке и опасности нет. Пулеметчик что-то сказал солдатам, и к трофейщикам направился один из солдат.

      – Обершутце Нойманн, – представился подошедший. – Что тут у вас, камрады?

      – Пристрелил русского, – ответил Курт, кивая на тело.

      – А-а-а, – кивнул солдат, и его взгляд остановился на покачивающемся Дильсе.

      Шульц выругался про себя. Трофейные спирт и водку он уже спрятал, делиться с гренадерами не собирался. Но Курта, несмотря на хорошую закуску, развезло. Шутка оказалась хоть и смешной, но не очень удачной. Не дай бог узнает Большой Ганс…

      Ральф решил, что лучше поделиться трофеями. Он достал одну из фляжек с водкой, добавил три банки русских консервов, сверток с салом и протянул все обершутце.

      – Держи, камрад, за беспокойство.

      – О, спасибо, камрады, – довольно осклабился солдат, – если что, зовите. У меня был товарищ, лучшего ты не найдешь… – начал петь Нойманн, уходя.

      – Бараба-а-ан пробил бой, он шел рядом со мно-о-ой… – подхватил Курт гнусаво.

      – Курт, заткнись, ради всех святых! – разозлился Шульц и услышал хохот Нойманна.

      – Понимаю тебя, дружище! – крикнул тот. – Не каждый такое выдержит.

      Курт тоже засмеялся, но петь перестал. Он присел около трупа и вытащил из кармана мертвого русского документы, и среди них обнаружил фотокарточку. На ней молодая и очень красивая женщина держала удивленную девчушку, а рядом, положив руку женщине на плечо, стоял строгий военный. Курт покосился на труп, хмыкнул и принялся рассматривать женщину.

      – Смотри, какая красивая фройлян!

      Шульц покосился на фото.

      – Фрау, Курт, фрау. Эта женщина замужем, разницу чуешь?

      – Без разницы. Она уже вдова.

      – Русская вдова, – поправил Ральф. – А ты женат?

      – Не, не сподобился.

      – Почему? Хотя не говори, – Ральф усмехнулся, – и так все ясно. Наши фройлян любят статных и подтянутых мужчин.

      Курт не ответил, тяжело вздыхая. Он и так знал, что форма ему не идет. Что поделать, если природа обделила статью и внешний вид выпадает из общего принципа – немец, одетый в военную форму, выглядит так, словно в ней родился. Наоборот, внешний вид Дильса являлся объектом всевозможных шуток, которые не доходили до откровенных издевательств только благодаря фельдфебелю Кранке. Большой Ганс осаживал остряков, но сам, раздражаясь, не забывал обязательно припахать нерадивого