Вернись после смерти. Николай Александрович Юрконенко

Родины!»

      Майор Китаджима с хрустом перегнул газету пополам, потом еще раз и еще, затем отшвырнул ее и решительно снял трубку телефона.

      – Господин вице-консул, здесь Китаджима! Вы уже читали?

      –Только что, – усталым голосом ответил на другом конце провода Ицузо Ямомото.

      – Приступаем к проверке, как было оговорено?

      – Разумеется. Я уже заказал машину и позвонил русским. Нам разрешено передвижение по городу в течение двух часов.

      – Хай19! – возликовал Китаджима. – Жду вас у выхода, Ицузо-сан.

      Глава 5

      – Так, значит, это вы и есть тот пресловутый Прокофий Семенович Игнатьев?

      – Шестьдесят восьмой годок под энтим имечком дохаживаю, – степенно и с достоинством произнес старик.

      – Присаживайтесь, разговор у нас будет долгий.

      Собеседник осторожно опустился на широкую лавку, пристальный изучающий взгляд сидящего за столом офицера выдержал спокойно.

      – Я подполковник государственной безопасности Баркун Сергей Сергеевич, – представился чекист. – Для чего прибыл в Еремино, надеюсь, догадываетесь?

      – А то… – тяжело вздохнул охотник.

      – Тем лучше. Тогда сразу же вопрос, Прокофий Семенович. Как думаете: почему наша группа работает в поселке уже второй день, а вас только сегодня на беседу вызвали?

      – Откудова мне знать?

      – Стало быть, не имеете понятия… Хорошо, сейчас я попытаюсь объяснить: дело в том, что всё это время мы отрабатывали версию, которую вы сами и выдвинули майору Степанову. То есть выясняли, кто из взрослых мужчин в день убийства Горяева, сутки до этого и сутки после, отлучался из поселка в тайгу? И нам, знаете ли, повезло: именно в эти три дня почти все мужское население работало по разнарядке поселкового Совета на укреплении дамбы после дождевого паводка. Отсутствовало всего двенадцать человек в связи с выходом в лес, но у десяти из них – стопроцентное алиби.

      – Это, какии ишшо алиби?

      – Как бы вам попроще объяснить… Алиби, это надежное доказательство в непричастности к преступлению, понятно?

      – Навроде, – недовольно буркнул старик.

      – Ну, так вот: все эти десять человек были, как говорится, при деле: кто лес на строительство пилил, кто плоты сплавлял, кто рыбачил. И каждого кто-то видел. Следовательно – они вне подозрения. А очень далеко в тайге в день убийства было всего двое: это Горяев и вы, Прокофий Семенович. Что на это скажете?

      – Дак, а што говорить-то? Я, и правда был тама. Еслиф хонгилом не пошел домой, долго ба искали Николай Федотыча.

      – Ну, хорошо. А почему бы вам не пройти мимо, сделать вид, что ничего не заметили? И хлопот меньше, и… вообще… Дело-то такое – убийство!

      – Как пройдешь! – простодушно удивился Игнатьев. – Человека ить убили. Не по-людски будет – мимо пройтить.

      – Значит, вот так вы всё это объясняете… – офицер недоговорил, внимательно посмотрел на старика своими

19

Да», «хорошо», «понял», «есть» – этот возглас часто применяется японцами в обиходном разговоре.