Хуннизмы в чувашском и других языках мира. Леонид Клавдиевич Филиппов

I в. до н.э. хуннские сановники констатировали: «По своим обычаям сюнну (хунны. – Л.Ф.) выше всего ставят гордость и силу, а ниже всего – исполнение повинностей; они создают государство, сражаясь на коне, и поэтому пользуются влиянием и славятся среди всех народов» [Бань Гу, 1973, с. 34]. Их военное знамя украшал дракон, извергающий огонь, оно устрашало врагов и вдохновляло союзников.

      В период наивысшего подъёма могущества хуннов их держава заняла огромную территорию: на запад её границы простирались до Каспийского моря, на восток – до Маньчжурии, на юг – до реки Хуанхэ, на север – до Енисея [Там же. С. 60]. Множество больших и малых народов оказалось в сфере политического влияния хуннов. Владычество их над ними продолжалось более 150 лет [Филиппов, 2008, с. 27—34; Он же: 2014, с. 43—48, 69—72].

      1.6. Образование хуннского языка

      Отрыв дунху и прахуннов друг от друга (второе тысячелетие до н. э. – гл. 1 §1.3) привёл к тому, что в их устах дунхуский (пратюркский) язык стал отличаться. Это был первый распад дунхуской (пратюркской) языковой общности. (В науке нет единого мнения в датировке этого события; например, А. В. Дыбо начало распада пратюркского языка связывает с миграцией части хуннов из Западной Монголии на запад через северный Синьцзян в Южный Казахстан, на Сыр-Дарью в 56 г. до н.э. [Дыбо, 2004, с. 766].) Второй распад дунхуской (пратюркской) языковой общности произошёл в 209 г. до н.э., когда дунху, разбитые хуннами, разделились на две части, которые впоследствии, как было сказано (гл. 1 §1.3), стали известны под названием ухуань и сяньби. Началось формирование не только двух народов, но и двух языков – ухуаньского и сяньбийского.

      Кочуя в пустыне Гоби, прахунны обживали этот суровый, поистине богом забытый край. Двигались они по земле до них почти не заселенной, не встречая сопротивления. Эти условия жизни выработали в них такую, например, черту характера, как свободолюбие, что так было свойственно хуннам. «Да, – пишет Н. М. Пржевальский, – в тех пустынях действительно имеется исключительное благо – свобода, правда, дикая, но зато ничем не стесняемая, чуть не абсолютная» [Пржевальский, 1948, с. 216]. Параллельно шёл процесс становления хуннского этноса и его языка. Когда сформировавшиеся хунны пересекли пустыню Гоби, они оказались в Южной и Юго-Западной Сибири, где вобрали в себя часть динлинов, енисейцев (предков кетов и родственных им племён), енисейских кыргызов, бома, многих других местных племён и племён, приходивших сюда из самых различных мест. Языки их так или иначе взаимодействовали с хуннским, заимствовали хуннские слова. В свою очередь хуннский язык заимствовал отдельные лексические единицы из языков тех или иных подвластных хуннам племён. К сожалению, науке доподлинно неизвестно, на каком языке говорили динлины, енисейские кыргызы, бома и многие другие подчинённые хуннам племена. Предкам кетов в этом отношении повезло: их язык, образно выражаясь, живёт в современном кетском. Забегая вперёд, скажем,