Ограбление по-русски, или Удар «божественного молотка». Валерий Сенин

лезу в карман за деньгами, но Александра меня останавливает сердито:

      – У нас самих дети, их тоже надо кормить, и вообще хватит сорить деньгами.

      Я ее слушаюсь, хотя мне и жалко ребенка, который не ел целую неделю.

      На Невском, как всегда, – множество людей, несмотря на сильный ветер и мороз в пятнадцать градусов. Люди бегут в обоих направлениях, болтают, жуют мороженое, пьют холодное пиво или колу, и мороз их не смущает. Недалеко от Большой Конюшенной бедно одетая девочка лет восьми-девяти играет на скрипке. За последние два месяца я проходил мимо нее десятки раз и всегда чего-нибудь давал. Поэтому и сегодня не выдерживаю и бросаю в ее старенький футляр червонец. Вид у девочки отстраненный. Она играет, смотрит в одну точку и ничего и никого не замечает. Александра на этот раз тоже не выдерживает, бросает червонец и говорит:

      – Бедная девочка, я бы сошла с ума, если бы моя дочь здесь стояла.

      Я возражаю:

      – Но у нас же нет дочек, одни сыновья. Но и сыновья наши до этого не дойдут. Мы им этого не позволим, они будут воспитываться в нормальных условиях, я очень надеюсь.

      – Игорь, ты надеешься уже десять лет.

      В эту минуту нас останавливает милиционер – огромный, в черной дубленке до пят; в его правой руке резиновая дубинка, указательный палец левой направлен мне в живот, на плечах погоны сержанта. Он рычит:

      – Вы перешли проспект в неположенном месте.

      Вообще-то мы все время шли по одной стороне Невского и дорогу не переходили, но спорить с ментами бесполезно, поэтому я заискиваю:

      – Извините, лейтенант, мы не привыкли к большому городу и поэтому часто совершаем ошибки.

      Мент рычит:

      – Но за ошибки надо платить, с вас по полтинничку, значит в сумме – сто пятьдесят рубликов, а откуда вы приехали?

      – Из-под Пскова, деревня Чегла, – импровизирую я.

      Мент скалится:

      – Да вы скобари, я тоже из-под Пскова, деревня Грыжа, слыхали?

      – А как же! И название красивое, поэтичное…

      – Очень приятно, землячки, в таком случае с вас по сороковничку, значит, в сумме сто двадцать.

      Удивительно: нас двое, а он видит и штрафует троих, но спорить не стоит, а то он повысит размер штрафа. Я достаю деньги, отдаю их «земляку», и мы идем дальше.

      И куда же мы идем, если денег почти не осталось и в музей идти не на что?

      По инерции мы все же доходим до начала Невского, когда рядом с нами тормозит старенький «форд», его дверца открывается, и показывается знакомое лицо. Да это же Громов, мой бывший дружок-одноклассник (мы виделись в прошлом году на встрече выпускников в родной школе)! Генка Громов, бледный, как зимний Петербург, возбужденно тараторит:

      – Игорь, хорошо, что я тебя увидел, пусть вот этот кейс побудет у тебя, я заберу его на следующей неделе, твой телефон у меня есть.

      Он вытаскивает из-за сиденья черный пластиковый «дипломат» с белой буквой «Р» на боку, ставит рядом со мной на асфальт и дает по газам.

      Через минуту-другую его машину догоняет большой черный автомобиль, из которого