Семь. Павел Лебедев

нецелый человек.

      – Целый! Целый ты, любимый, хороший человечек!

      – Ну хороший.

      – Главное, в человеке не руки-ноги. А сердце. Серд-це! А у тебя оно – золотое, – сказала баба Даша.

      – Да ладно.

      – Не ладно. Я знаю.

      Алина замялась:

      – Баб Даш, я в парке встретила… В общем, парня одного. На аллее.

      – И?

      – И он мне понравился. Даже больше как-то. Из головы не выходит, – сказала Алина.

      – Ну и хорошо.

      – И больше его не видела. Но… Вот я и спрашиваю. Есть ли у меня какой-то шанс?

      – Всегда есть шанс! – отрезала баба Даша. – Если Богу будет угодно, всё сладится.

      Алина улыбнулась.

      – Я пойду чуть позже с народом девочку искать. Зарину. Пропала.

      Баба Даша кивнула.

      – Сходи, конечно.

      Девушка пошла в свою небольшую комнату. Книжный шкаф, столик, кровать. Ковёр над ним с оленями. На полу такой же. На нём тетрадь и много шариковых ручек и карандашей.

      Девушка села. В окно посмотрела. Лёгкий дождик начал стучать по карнизу. Алина подумала о встречах в парке. Она ощутила в душе спокойствие, лёгкость, тишину. Улыбнулась. Пальцами ног стянула носки. Между большим и вторым пальцем втиснула карандаш, левой ногой раскрыла тетрадь и записала:

      Это день неожиданной радости

      не продашь, не сменяешь на золото.

      Эйфории, катарсисы, сладости

      к нему радугой пёстрой приколоты…

      Алина положила на пол карандаш. Закрыла тетрадь. И легла, закрыла глаза. Под шум дождя начала засыпать. И где-то между явью и сном ей привиделось, будто стоит она в пустом Исаакиевском соборе в Санкт-Петербурге.

      Тишина. Медленно открылись Царские врата. Из алтаря на амвон вышел бородатый человек в рясе, похожий на Достоевского. Он поднял руки и возгласил:

      – Красота спасёт мир!

      – Красота, – повторила Алина, рассматривая внутреннее убранство храма.

      Вдруг краска с икон, со стен и потолков начала стекать на пол. Дошла до ног Алины, и девушка быстро пошагала из храма и вышла в полутьму, в хмурь. Вот площадь вокруг собора. По её периметру дома современные высотные. А на них огромная, закрывающая небо железобетонная плита с египетскими орнаментами.

      За Алиной шёл и человек с лицом Достоевского, нахмурился и спросил:

      – Красота спасёт мир?

      – Спасёт, – соглашаясь, ответила Алина.

      Человек помотала головой и ткнул пальцем в грудь Алины.

      – Да, внутри она, красота! – сказала он, страшно засмеялся и превратился в стаю чёрных ворон и белых голубей, которые взмыли вверх, ударились о плиту и упали все на площадь. Алина посмотрела на окровавленных птиц, а когда подняла глаза, обнаружила, что стоит на Красной площади в Москве. Солнце, небо голубое, облака белые. И много людей без рук. Они ходят по площади и пинают птиц.

      – Что вы делаете? – возмущённо крикнула им девушка.

      Ей ничего не ответили. Но она услышала разговор двух человек.

      – Да, страна проиграла в холодной войне и стала с её разрушающейся экономикой вассалом Запада.