Дело тётушки Кеннел. М. Р. Маллоу

нам ехать и плясать деревенские танцы.

      – Это фигуральное выражение? – спросила доктор.

      – Оно буквальное, – мрачно отозвались двое джентльменов.

      – Форд любит деревенские танцы, – добавил Маллоу. – И не любит тех, кто их не любит.

      – Ненавижу, – глухо выговорил его компаньон, – ненавижу.

      Но он тут же взял себя в руки и сказал:

      – Однако, у нас есть десять дней.

      – Что, мистер Саммерс, – поинтересовалась доктор Бэнкс, – уже не так терзают мысли о бессмысленности существования?

      – Нет. Не терзают.

      Саммерс полез в карман брюк.

      – Не курите, пожалуйста, – сказала доктор Бэнкс, не дожидаясь, пока он спросит позволения. Вы и так курите слишком много.

      – К-какая же вы кобра, а!

      – Потрясающая, – кивнул Маллоу. – Фантастическая. Невероятная! Компаньон, ты б сказал доктору спасибо, что ли.

      – Убью, – пообещал Саммерс. – Обоих.

      – Куда же вы денете трупы? – поинтересовалась доктор Бэнкс.

      – Закопаю в саду под яблоней.

      – Протестую. Желаю быть закопанной под ивой. «Ибо да воздастся каждому по делам его».

      – Вот это как скажете, – задушевно произнес коммерсант. – Для вас я даже расстараюсь на хорошую яму.

      Доктор подарила ему улыбку.

      – Как мило с вашей стороны.

      – Эй, на палубе! – возмутился Дюк. – А где же «спасибо, мисс Бэнкс»?

      Доктор щурилась на огонь в камине, как будто ее вообще ничего не касалось. Лицо Д.Э. сделалось каменным и в комнате воцарилась пауза.

      – Что ж, спасибо, мисс Бэнкс, – светским тоном произнес он, наконец.

      – На здоровье, мистер Саммерс, – милостиво кивнула доктор.

      – Кстати, – спохватился коммерсант, – сколько я вам должен?

      – Двенадцать долларов, – не моргнув глазом, сообщила она.

      Это было почти в три раза больше обычной платы за визит.

      Д.Э. молча встал, подошел к бюро, вынул деньги.

      – Дорого берете, – съязвил он, усаживаясь обратно.

      – Пришлось повозиться, – парировала она и постучала костяшками пальцев по столешнице. – Мистер Маллоу, может быть, вы вылезете из-под стола и присоединитесь к нам? Или вам там больше нравится?

      Дюк уже рыдал, мотая головой.

      – Да у вас и правда истерика, – голос доктора звучал озабоченно. – Угостить вас успокоительным?

      – Угостите! – простонал Маллоу, утирая слезы и выбираясь. – Ой, мама, не могу!

      Саммерс фыркнул.

      – Панихида отменяется, – сказал он. – Ладно. Примем, сэр, все, что нам уготовлено. Уготовившие сами виноваты.

      Мистер Маллоу переменился в лице.

      – Э, э! Ты же обещал!

      – Обещал, обещал, не ной. Я покамест ничего и не делаю. Никто не помешает вам плясать кадриль.

      – Что, что?

      – Нам плясать кадриль.

      – Это хорошо, – успокоился Маллоу. – Великолепно. Замечательно. И будет еще лучше, если ты продолжишь в том же духе.

      – О, – съязвил Саммерс, – я догадывался,