Душа нежити. Подплащерье 1. Владимир Васильев

о таком сюжете повесился бы на ветке мэллорна.

      Кто и когда припер эту статую от неизвестного фонтана и водрузил в замке, это тайна покрытая мраком. Может кто-то из великих предков опоздал к дележу трофеев при взятии очередного города и схватил что оставалось? За прошедшие века какие-то ханжи отбили мальчику то, откуда он писал, так что теперь композицию, с тем же успехом, можно было назвать и девочкой в интересной позе, так как других половых признаков не наблюдалось.

      Ну где тут прятаться призраку, кроме как в одном из мечей или в щите?

      Не угадал.

      Я принял свою любимую позу и через минуту рассматривал постамент от статуи. Но вместо еле заметной в магическом зрении статуи гермафродита, проступала призрачная женская фигура. Заметно мерцали только дама и постамент.

      – Ну что, радуйся, колдунишка, – прошептала женщина. – Нашел меня.

      – Ну радуюсь. Нашел, – ответил я, почему-то тоже шепотом. – А вы кто?

      – Я кто? – возмутилась дама и попыталась принять величественную позу. – Я хозяйка этого замка и города! Супруга того обдриставшегося негодяя!

      Дама не выглядела какой-то уродливой или страшной, но почему-то хотелось оказаться от нее на расстоянии миль в сто. Впрочем, с призраками такое бывает.

      Я выдохнул и вышел из медитации. Призрак не исчез, только колыхался поверх мальчика. Да и смысл уже прятаться?

      – Что вы хотите? – спросил я. Это очень важный вопрос. Иногда призраки хотят какую-то ерунду, и стоит ее выполнить, развеиваются. Впрочем, сейчас это не имеет значения. Предмет привязки я видел отчетливо. Постамент. Стоит его расколотить на несколько кусков, и всё. Я не умею развоплощать призраков, но расколотить что-то – это запросто!

      – Я хочу статуи! Памятники!

      – Где? Здесь? – я ткнул пальцем под ноги писающему гермафродиту.

      – И здесь тоже! И при входе в замок! И на городской площади! Две статуи. И перед главным храмом! И в храме! – шепот дамы приобрел надрывный характер. Понятно. Кукушечка поехала. Редкий призрак сумеет пережить в ясном уме более года-другого, а этому уже много больше.

      – Извините, леди, я с вами прощаюсь, – непреклонно сказал я. – Впрочем, с полчаса у вас еще есть. Если что-то совсем сильно сделать хотите.

      – А может договоримся? – в шепоте приведения исчезли все истерические нотки. Только сухой, деловой тон.

      – Давайте попробуем, – я несомненно заинтересовался.

      – Я открываю тебе клад, а ты уходишь отсюда и больше в этом городе не появляешься.

      – Только в замке, – возразил я. – Мало ли, вдруг придется проехать по этой дороге. Не появляюсь в замке по своей воле. С завтрашнего дня и сто лет. Никому про вас не говорю. Сейчас говорю, что вы привязаны ко всему замку, и что вы спрятались навсегда. Так пойдет? Какой клад вы предлагаете в обмен?

      С призраками надо строго формулировать. По крайней мере стараться. Это такие твари…

      – Минимум на одиннадцать тысяч золотых там наберется, –