Мимоходом. Дмитрий Борисович Осипов

и баллон с пропаном к нему, полицейская форма, мобильный телефон.

      – Напарник уже прибыл. «Кара-курт». Узнаешь?

      – Такую красавицу забыть нельзя!

      – Остановилась в номере № 345. Ваша встреча в ресторане «Прага», в двадцать часов. На подготовку два дня. Старею, забыл, на охранниках бронежилеты, вооружены «Ижами», оба из бандюков – один из люберецких, другой из одинцовских. Живы до сих пор – из-за отбывания наказания за разбой.

      Климов протянул мне фотографию:

      – Запоминай! Ольшанский!

      * * *

      На третий звонок дверь приоткрылась. Это был Гена из люберецких:

      – Чего надо?

      – Участковый инспектор Карнаухов, а это, – я кивнул головой на девушку, стоящую слева от меня, – санитарный инспектор. У меня заявление от жильцов первого этажа, запах зловонный из вашего склада до них доходит.

      Я начал медленно расстёгивать молнию на папке, которая удобно покоилась на левой руке. Взяв заявление в правую руку, папку оставил открытую, сжав её подмышкой. Заявление протянул охраннику, тот рефлекторно взял его в руки.

      Охранник медлил:

      – Какой у нас может быть запах, у нас здесь склад компьютерной техники.

      – Да мне по барабану, с чем склад, у меня заявление граждан, и мы должны это заявление проверить.

      Появился второй охранник:

      – Начальник, да не ругайся ты, сейчас начальство подойдёт. Что в дверях стоять, заходите.

      Я и «Кара-курт» выстрелили одновременно.

      Порхунов получил пулю в левый глаз.

      Ольшанского я нашёл в лаборатории, которая находилась, за складским помещением. Он даже не успел ничего понять, как получил удар моими пальцевыми суставами правой руки в область мочки уха.

      Кара-курт зафиксировала Ольшанского в кресле-каталке. Пока я набирал в шприц раствор этаминала-натрия, моя напарница на предплечье негодяя наложила жгут.

      Двадцать миллилитров снотворного побежало по вене в мозг, из которого я хотел достать информацию. Скополомина гидрохлорид был запасным ключом к мозгу Ольшанского

      Две пощёчины привели в чувство.

      Я спешил:

      – Ольшанский я знаю, чем ты тут занимаешься! Меня это не интересует. Ты замечательный учёный, ты гениальный учёный. Я прекрасно понимаю, что своими работами ты преследуешь хорошую цель. Тобой найден путь лечение шизофрении, нужна чёткая технология и методика этого лечения, без экспериментов над людьми этого сделать невозможно. Твоя цель гуманна. Я тебе причинил боль, но ты должен понять меня!

      Я тоже преследую гуманную цель, я не буду вмешиваться в твои исследования, но, я должен вернуть всех людей, над которыми ты экспериментировал в их дома, в их семьи, вернуть матерям, отцам, жёнам и детям. Моя цель гуманна?

      Ольшанский замычал, я сорвал со рта клейкую ленту. Из его глаз покатились слёзы:

      – Что Вы хотите от меня?

      – Список подопытных!

      – Он в сейфе.

      – Этим людям поведенческие установки вводились?

      – Не-еет. – голова