Жаркое из шефа. Ася Невеличка

кресле.

      – Я начну немного раньше, – решился я на исповедь. – Ты знаешь, что у нас с Аллой очередной кризис…

      – Какой по счету? – хмыкнул Бергер, не забывая подлить мне в бокал виски.

      Я залпом влил в себя содержимое бокала, тряхнул головой, когда от крепкости все же свело челюсть, и выдохнул, приходя в себя.

      – Он один, но затянувшийся.

      Бергер кивнул, приглашая не останавливаться. Сам опять наполнил бокал.

      – Ты знаешь, что по молодости она не хотела ребенка, потому что жили в общаге, жрать было не на что, с работой ни хрена не складывалось. Она права, какой в то время ребенок? Самим бы как-нибудь выкарабкаться.

      – Это да. Ты знаешь, что с моей один в один было.

      – Да… Потом пришел успех. Наш первый с тобой ресторан. Помнишь?

      Бергер хохотнул, протягивая мне бокал. Я поддержал тост без слов, но понятный нам с той самой первой аферы, когда деньги инвесторов Бергер пустил не в биржевые обороты, а в открытие и раскрутку моего первого ресторана. Первого, получившего звезду Мишлен, ставшего брендовым, сделавшим мне имя!

      Он рисковал. Я рисковал. Но мы безрассудно верили друг в друга и победили!

      Да.

      – Но я со своей развелся, а ты продолжал держаться за Алку, – подчеркнул Бергер, возвращая меня к проблеме.

      – Я ее любил.

      Мы погрязли в тишине, в которой вопрос друга прозвучал особенно резко:

      – Любил? Больше не любишь?

      Черт, я и сам не заметил, как произнес это в прошедшем времени. Я любил Аллу, а теперь?

      – Н-не знаю, – заикаясь произнес я. – Мне кажется, что зря она затягивает с ребенком. Я еще понимал, когда мы жили в нищете. И потом старался понять, когда она попросила пару лет пожить для себя, попутешествовать. Но пара лет как-то затянулась. Ей уже тридцать два, куда откладывать?

      – Может, она не хочет от тебя детей?

      Я пожал плечами и снова влил в себя вискарь.

      – Может, уже и хочет, но я не могу.

      – В каком смысле?

      – Не стои́т.

      Бергер помолчал, потом тяжело вздохнул:

      – Тут стоит выпить.

      Мы снова опустошили бокалы.

      – Вообще не стои́т, или только на Алку? – уточнил Леха.

      – Вообще стои́т. Но не на Аллу.

      – Хорошая новость.

      – Нет, Леха. Плохая.

      – Когда стои́т – уже хорошо! – упорствовал Бергер.

      – А когда стои́т на парня?

      Тут он помычал, а я отнял у него бутылку, налил себе до краев и снова выпил.

      – Тогда переходи к Дану. Может, с ним что-то не так?

      Я прикрыл глаза потяжелевшими веками, воскрешая в памяти образ Дани и его неповторимый запах.

      – Оооо, Леха, с ним все очень даже так. Он очень тонкий, изящный… С утонченными чертами лица. Такие скулы… ммм… как лезвия ножей, кажется, дотронешься и обрежешься! Глаза… Нет, у него глазищи. Посмотришь в них, а они как зимние озера, подернутые тонким льдом, коварные. Вот так поймаешь его взгляд и тонешь. Зацепиться не за что, Лех… И губы…

      Я застонал, пряча лицо в ладонях.

      – Что губы? – надтреснутым голосом поинтересовался Бергер.

      – Губы