Та, что подарила сына. Марина Кистяева

загуляют.

      И тогда через два дня Демьян точно никуда не полетит.

      У большинства людей слово «загул» прочно ассоциируется с пьяным, заросшим мужиком в трениках, вытянутых на коленях. Видел Демьян подобных.

      У него всё происходило иначе.

      Они пили обычно сутки. Много пили. Основательно так.

      Потом приезжали определенные люди с определенными препаратами, оперативно очищали им организм, и Демьян Тарисов снова готов был решать насущные проблемы.

      Конкретнее – заниматься финансами государства.

      Но опять же, это всё лирика.

      Его же тянуло на конкретные действия.

      Так первый вариант или второй?

      – Оружие при тебе? – усмехнулся безопасник, демонстративно медленно опуская бумажный конверт перед собой.

      Демьян так же нарочито медленно приподнял брови.

      – Даже так…

      – Мелочиться не буду.

      – Что там? – он кивнул на конверт, замечая, как мышцы плеч начинают деревенеть.

      Неприятное ощущение, ещё ни разу не подводившее его.

      Степан скривил губы и тяжело вздохнул.

      – Скорее всего, я совершаю самую большую ошибку в своей жизни. Тут, – он постучал по конверту указательным пальцем, – информация непроверенная. Пришла сегодня на почту. Именно в таком виде. На твоё имя. Ты доверяешь своей интуиции, я – своей. А ещё, как ты помнишь, я чертов фаталист. Мне не должна была попасть в руки эта документация. Но попала. Так что… Если что, я готов.

      Демьян протянул руку, взял конверт.

      Спокойно открыл его.

      Прежде чем корреспонденция попала к его секретарю, а тем более, к безопаснику, её проверяли на разного рода химикаты. Обычная рабочая процедура. На Демьяна покушались и много раз.

      Председатель самого влиятельного банка России привык жить по определенным условия. Иначе уже никак.

      Его всё устраивало.

      В конверте находились фотографии. Разного размера. Несколько фоток А4, а в большинстве своем десять на пятнадцать. Были и средние. Всего девять штук.

      Девять кадров, заставивших мир Демьяна разделиться на «до» и «после».

      На каждой фотографии был запечатлен ребенок.

      Везде один.

      Фотограф очень грамотно выцепил нужные моменты.

      Вот ребенок совсем кроха, лежит голенький на пеленальном столе. Вот смеется. А тут его в одних трусиках поднимают над головой.

      Руки женские… с красивым розовым маникюром, стриженным под корень. Чтобы не оцарапать, не задеть малыша.

      Следующие фотографии показали ребенка более взрослым. Карапуз подрос и шёл босиком по траве. Его снова держала женская рука.

      Демьян положил фотографии на стол и потянулся за бутылкой. Раздался неприятный, режущий слух звон стекла – бутылка стукнулась об край стакана, когда Демьян хотел налить себе ещё выпить.

      – Дай мне, – Степан протянул руку, намереваясь взять у него виски.

      – Я сам! – рявкнул Тарисов.

      Не привык он, чтобы у него дрожали руки.

      Не привык…

      Демьян налил почти полный стакан и залпом его осушил.

      Закусывать не стал.

      Поднёс