Я буду надеяться на чудо. Евгения Черноусова

время выправишь все мои педагогические огрехи, и к сентябрю я получу образцово-показательного сына. Он будет говорить по-французски и дружить только с аристократами и не будет вмешиваться во взрослые разговоры. Идет?

      Валька чуть не взвыл. Такого коварства он от мамы не ожидал! Это же концлагерь! Мама сама с бабушкой и часа продержаться не может, Валька сам слышал, как она это Люсипе говорила!

      – Нет уж, моя милая. Я тебя воспитала, дала тебе образование. Будь добра, своего сына воспитывай сама.

      Валька перевел дух.

      – Ба, а как ты маме образование дала? Ты ее иностранным языкам учила?

      – Нет, сынок, она мне не мешала их учить. Так и дала. Ладно, не отвлекайся. Ты слышал, что я сказала? Итак, твой выбор! Или в лагерь, или к бабушке!

      – Ну, мам!

      – Елена, я всё сказала! Свои проблемы решай сама!

      – А я и решаю. Слава богу, бабушки – не мамы, их много. Валька, думай, и до вечера реши: в Сходню или в Утятин.

      – А дома остаться нельзя?

      – Одному? Ты сегодня на пол дня остался, и меня уже с оркестром встречают.

      Валька понял, что дома остаться не удастся.

      – Тогда в Утятин… Там хоть спать после обеда не заставят и хором петь…

      – Ладно, сынок, не обижайся. Еще спасибо мне скажешь. Бабушка и кормить тебя будет не чета мне. Помнишь ее пирожки? А рыбу в кляре? А квас? И на речке будешь купаться, и на озеро ходить рыбачить. А дядя Гена тебя раков ловить научит. Знаешь, как раков ловят? Ночью с фонарем! Ты же любил ездить в Утятин! Помнишь, как ты плакал и просил меня оставить у бабушки?

      – Я маленький был… и вообще, мы же с тобой вместе ездили. А теперь ты меня одного отправляешь.

      – Валь, я тебе обещаю, что заработаю отгулов и на неделю приеду. Ты думаешь, мне самой на родину не хочется? Но надо же деньги зарабатывать. И отпуск я уже использовала, когда бабушка болела. Ладно, все, давай вещички собирать.

      – А удочку взять можно?

      – Только без удилища.

      Бабушка слушала их, поджав губы. Потом сказала:

      – Ну вот, сама с теткой договорилась, а матери нервы треплешь.

      – Ой, правда, я же в Утятин не позвонила! Вдруг бабушка больная или уехала куда!

      – Так ты и за нее как за меня решила? Эгоистка!

      – Не эгоистка. Просто знаю, что мама Лена и меня, и Вальку очень любит и примет с радостью.

      – Это что, намек, что я вас не люблю?

      – Может, и любишь, но как-то… отстраненно, – роясь в сумке, ответила ей мама. – Не прикладывая рук. Внушением на расстоянии. Критикой без личного примера. Продолжить?

      – И это говорит мне родная дочь! Я на тебя молодость свою потратила! Я замуж не вышла, чтобы тебя отчим не обижал!

      – И как бы он меня обидел, если я жила в Утятине, а ты в Москве? А в Утятине у меня были любящие родители, бабушка и братья. Такую ораву не обидишь. Спокойно могла выйти хоть за Синюю Бороду.

      Валька задумался, кто бы победил, Синяя Борода или бабушка. Представить бабушку, ноющую: «Анна, сестрица Анна» он не мог. А вот ухватить за бороду