Смещение. Павел (Песах) Амнуэль

услышать.

      – Что они надеялись услышать, и что вы думаете на самом деле? – Лаура включила запись. В голове прояснилось, она знала теперь, что и как спрашивать.

      – Они хотели знать, ценные ли это формулы – в прямом, как вы понимаете, смысле.

      – Я понимаю…

      – Я ответил: «Никакие формулы не представляют ценности, если неизвестен контекст, постановка задачи, граничные и начальные условия». Боюсь, мои слова их сильно разочаровали.

      – Возможно ли в принципе понять то, о чем вы сказали: контекст, постановку задачи?

      – А! Это то, что я на самом деле думаю. – В голосе профессора прозвучало удовлетворение. И – странно – сразу стихли, будто отрезало – все посторонние звуки: отдаленные голоса, скрипы и шорохи. Может, де Ла Фоссет прикрыл дверь в соседнюю комнату?

      – Эверетт, – продолжал он, – был человеком с чувством юмора, но без чувства мистификации, если вы понимаете, что я хочу сказать.

      – Да, – с сомнением произнесла Лаура.

      – У Эверетта были прекрасные работы по теории игр. Пожалуй, он сделал в этом направлении не меньше, чем Шеннон, но за каким-то дьяволом его сумасшедшие работы по так называемому многомирию известны каждому стриптизеру, а основополагающие исследования по теории игр и статистическому анализу – только узкому кругу специалистов. Кстати, работы эти были рассекречены только три года назад, это была собственность Пентагона, на который работал Эверетт последние полтора десятка лет жизни.

      Профессор завелся, подумала Лаура. Она и не знала, что у Эверетта были еще какие-то работы, кроме тех, о которых говорят и пишут даже в детских журналах фантастики.

      – Так вот, эти формулы – из квантовой физики. Больше сказать сможет только специалист по квантам. Если сможет.

      – Вы знаете кого-нибудь, кто смог бы?

      – Нет, – с сожалением отозвался профессор. – По правде говоря, сначала я подумал, что Эверетт оставил что-то по теории игр, из засекреченного. Впрочем, он понимал, что через полвека это не будет секретом и к тому же потеряет практический интерес. Не представляю, зачем ему понадобилось прятать формулы на полвека. В общем, мое резюме. Первое: формулы – из квантовой физики и вряд ли представляют сейчас научный интерес. Современная квантовая механика качественно отличается от той, что была во времена Эверетта. Идеи самого Эверетта – я имею в виду многомировую интерпретацию – так продвинулись, что все, что он мог написать полвека назад, сейчас наверняка – пройденный этап. Это все равно, как если бы через сто лет после смерти Дарвина нашли его неизвестные записи по теории эволюции. Представляете? За сто лет эволюционизм ушел так далеко вперед, что Дарвин вряд ли понял бы, о чем говорят специалисты, а его знаменитая теория стала скорее историческим документом. Второе: я бы на вашем месте обратился к доктору Юсикаве. Если кто-то и может разобраться в формулах квантовой физики без начала и конца, то это он.

      Юсикава. Нобелевский лауреат две тысячи двадцать восьмого