Куафёр из Военного форштата. Одесса-1828. Олег Кудрин

сделать нужный портрет.

      Горлис внимательно всмотрелся в рисунок, мысленно дорисовывая более подробные черты цыганки Теры. Он взял стопку листов и начал набрасывать другие варианты портретов, каждый раз прося Люсьена вносить нужные изменения. И тот делал это с творческим азартом. У них возникло удивительное эмоциональное взаимопонимание, когда достаточно кратких возгласов «м-м», «но-о», «и-и», чтобы понять направление мысли собеседника. На пятом-шестом-седьмом варианте нужный портрет был нарисован. Под дружеским, но критическим взглядом Люсьена Натан повторил его в еще двух аутентичных экземплярах.

      После чего они продолжили обсуждение. Впрочем, сказать Люсьену оставалось немногое. Тера – не крепостная артистка помещичьего хора, приехавшего в Одессу для чьего-то увеселения. Нет, она, как и предполагал изначально Горлис, из кочующих цыган-лаеши, чей господин и хозяин – один из бессарабских магнатов.

      Когда Люсьен де Шардоне ушел, Натан подумал о том, как всё же сильно обаяние этого человека. Он словно магнитом тянет к себе. И вдруг появилась мысль, которой Горлис испугался и каковую постарался прогнать поскорее: как больно, как страшно будет, ежели исполнится кровавое пророчество цыганки…

      Но нет, нет – быть сего не может. Люсьен так популярен в Одессе, что на него никто покуситься не посмеет!

* * *

      Тут в дверь вновь постучали, довольно решительно. Представилось, хорошо было бы, кабы это явился сам Степан. Ну… или его Надія, скажем – пришедшая звать на примирение. Горлис открыл дверь. За нею была не Надежда и не Фина (рано еще, спектакль не закончился), а жилица Ивета.

      – Господин Горли, можно к вам на минутку?

      – Конечно, всегда можно.

      – А позвольте мне звать вас Натаниэлем?

      – Ну-у-у… – произнес Горлис, невольно посмотрев на часы, что ж, Фина еще не скоро вернется; она б, услыхав такие слова, в сущности невинные, пожалуй, вспылила бы.

      – Ведь разница в возрасте между нами не так уж велика.

      – Да, Ивета, пожалуйста! Меня многие так зовут.

      – Так вот, скажите, Натаниэль, можно ли меня любить?

      Вот так вопрос.

      – Милая Ивета, что вы такое говорите. Да вас нельзя не любить, едва только взглянув на вас, – ответил Натан и вновь непроизвольно поглядел на часы.

      – Спасибо вам. А то я уж начинала сомневаться. Хотя… Вот ведь и вы, разговаривая со мной, тоже на часы всё время смотрите.

      – Ну что за выдумки, Ивета! Поймите, ваша красота ярка, как солнце, тут я просто вынужден иногда отводить взор в сторону, чтоб не ослепнуть.

      – Ах, Натаниэль, – золотисто, в цвет своих волос, рассмеялась гостья, быстро поцеловала его в щеку и была такова.

      Натан же так и застыл с глупой улыбкою на лице. Что за удивительная девочка, девушка. Сколько непосредственности и чистоты. Как она похожа, похожа на… на… Да! На Люсьена де Шардоне. Тот, правда, Горлиса в щеку не чмокал, но сейчас Натан вдруг понял, что Ивета и Люсьен сходны, как брат с сестрою. И чувство радости от общения с ними – тоже примерно одинаковое.

      А