Пыль, пепел, кровь и песок. Елена Версэ

глаза отчаянно блестели, глядя в никуда, но губы шевелились, и пепельная продолжала говорить. Она замерла на краю кресла, как будто на краю обрыва: еще шаг – и пропасть.

      – Может, он хотел прочитать мои мысли и узнать, кто в них? О чем я думаю и как сильно его ненавижу? Но теперь я знаю, что это запрещено, и что даже Эдэрэр со всем своим могуществом бессилен перед этим запретом. Вот только это не сделало мои дни ярче, а ночи… Ночи стали еще черней. Я уже и не помню, когда нормально спала в последний раз. Наверное, еще до свадьбы… Если бы я могла предвидеть, что меня ждет, я бы отказалась, клянусь Вечностью и Церой! Не боясь гнева отца и матери, братьев, своего народа. Не боясь ничего! – Ее голос сорвался, как срывается лавина в горах, и зазвенел хрусталем. – А теперь охрана каждую ночь слышит мои крики… Но альтерийцы верны своему хозяину, они никому ничего не скажут – золото и страх делают с людьми невообразимые вещи! Да мне бы это и не помогло… Я кричу, чтобы он не подходил ко мне, чтобы не трогал, проклинаю, пытаюсь освободиться, а он зовет меня «проклятой кошкой» и оскорбляет мой народ. Я даю ему за это пощечину, и он бьет меня наотмашь в ответ – со всей силы, так, что я падаю, а потом подхватывает, бросает на кровать, зажимает мне рот и привязывает, чтобы я не двигалась. И у меня болят руки. Вечность, как же сильно они болят! По ним бежит кровь, которую я запоздало замечаю. У меня всегда появляются раны на руках, когда он недоволен мной, даже если он не успевает меня коснуться. Это как-то связано то ли с браслетом, то ли с магией, которая связала нас, но против его силы мне нечего противопоставить… Он причиняет мне боль, но ему все равно – он не хочет ее замечать, а порой мне кажется, что ему это нравится. И так повторяется почти каждую ночь. А иногда, когда он решает наказать меня за что-то… У него в спальне есть потайное кольцо, спрятанное в стене у изголовья, и цепь… один наручник он прикрепляет к этому кольцу, а другой… другой смыкается на моей руке. Одной Вечности известно, как я ненавижу эту цепь! А он любит использовать ее, особенно в постели, потому что при сопротивлении она оставляет чудовищные следы… Но сын Владыки не боится огласки: ему известно, что раны у таких, как мы, заживают быстро, очень быстро и что к утру на мне не останется и следа от его… «любви». Репутации Эдэрэра ничто не угрожает: никто не узнает о его скрытых… пристрастиях. А потом он уходит, оставляя меня обессиленной и прикованной, как раненого дикого зверя. Имея надо мной такую власть! Как будто я и так не связана с ним клятвенным словом в глазах наших народов! Будто я могу уйти, убежать, когда и куда захочу…

      Женщина с незабываемыми зелеными глазами нервно засмеялась и со всей силы сжала браслет, в слепом бессилии пытаясь сорвать его с себя так, что костяшки на тонких пальцах побелели еще больше.

      – Да стоит ему только захотеть, и мои запястья начинает выжигать огнем, а голова готова расколоться от боли! И в этот миг я слышу в ней его… Его голос, который я так ненавижу, отдающий мне приказы… Он говорит мне, что я должна делать,