Муза. Юлия Флёри

вместо этого прижалась теснее и, не желая быть пойманной с поличным, осторожно втягивала в себя его запах. Тоже родной, и тоже знакомый.

      Я отстранилась, с удивлением отмечая, что не так уж и крепко меня держат. Что тут сказать… Хотелось бы крепче. С тоской посмотрела на мою, припаркованную невдалеке машину, с куда большим удовольствием скосила взгляд на авто Егора и наиграно вздохнула.

      – Ну хорошо, я согласна прокатиться с тобой. – заявила так, будто мне не оставили выбора. Егор ничего не сказал по этому поводу, но точно улыбнулся. – И серьги! – напомнила я излишне эмоционально. – Ты ведь купил их для меня.

      – Конечно, для тебя. – кивнул Егор, придавая мне то ли уверенности, то ли наглости.

      – Значит, их буду носить я, а не одна из твоих вертихвосток! – заявила я безапелляционным тоном и сделала вид, что не почувствовала, как сердце ускорило ритм, когда предмет спора оказался уже в моих руках.

      «Просто знак внимания» – проговорила себе как мантру и, стрельнув на Егора глазами, тут же рассталась со своими лаконичными пуссетами в виде таблетки с гравировкой.

      – Мне идёт? – спросила только для того, чтобы почувствовать на себе его взгляд.

      Егор не поскупился. Продемонстрировал мне и восторг, и огненные всполохи, и добрую долю довольства. Я удовлетворённо кивнула. Слова были излишни.

      Мы ехали по Москве. Дорого, с шиком, с вычурным лоском. Рисково, с захватывающей дух скоростью, с порывами ветра в лобовое стекло. Он вёл машину уверенно. Он знал, что делает. Нагнав три круга по Садовому кольцу, Егор посмотрел на меня с задумчивостью и свернул на Старый Арбат. Настроение было странное. Хотелось получать всё больше и больше. В том числе и свободы. Безграничной. Желая схватить её, я выдернула шпильки из волос, подставляя их порывам ветра. Сбросила пиджак. Блузка под ним была произведением искусства. Внешне я тут же перешла на новый уровень раскрепощения. Больше не походила на зануду из офиса. Это было откровение и флирт. Это была претензия на женщину-тайну, женщину-мечту. И, гуляя вдоль малюсеньких магазинчиков, мини-выставок, я с удовольствием вдыхала дух старины, наслоения эпохи, и той самой свободы, которая жила среди этих людей.

      – А напишите мой портрет! – обратилась я к первому же художнику-портретисту с углём в руках.

      Обернулась на Егора, но он, казалось, не имел ничего против. Только наблюдал. Был даже не рядом, а держался чуть в стороне. Будто чувствовал, давал возможность уверенно окунуться в среду, которой я так долго себя лишала, а оттого теперь не могла надышаться этой атмосферой загадочности, какого-то таинства. Впрочем, оставаться в стороне после моих слов он не собирался. О чём-то переговорив с художником, тоже взялся за дело.

      – Эй, ты хоть посмотри на меня, а то сейчас напишешь как ты любишь говорить «как чувствуешь». – одёрнула я его спустя время.

      Но Егор сосредоточенно молчал, делая то резкие росчерки, то ведя плавный изгиб. Он так непривычно щурился и напряжённо поджимал губы. А ещё хмурил лоб, будучи чем-то недовольным.

      Егор