Жена винодела. Кристин Хармель

в пятницу Тео с пылающим лицом вбежал во флигель, где жил вместе с Селин.

      – Добрались-таки до Виль-Домманжа, – выпалил он. – Немцы. Быстро.

      Селин охватил страх. Она понимала, что рано или поздно это произойдет, что немцы, вторгшиеся меньше недели назад, успели уже отметиться грабежами в нескольких окрестных городах, но простодушно надеялась, вдруг их деревеньку не заметят. Глупо, конечно, – завоевателей не могли не привлекать темные погреба под холмами, хранящие бесчисленное множество бутылок с прекрасным шампанским. А что, если они явились не только за вином? Вдруг им известно, что Селин наполовину еврейка?

      – Мне спрятаться?

      – Они не за тобой, – коротко бросил Тео, и его темные брови сдвинулись к переносице. – Такое сейчас во всех винодельнях. Они не тронут нас, пока мы будем делать, как они скажут. Пошли, Селин, нас зовет Мишель.

      Селин не могла ответить «нет» – слишком многим они с Тео были обязаны Мишелю. Четыре года назад, когда Тео, только что женившийся на Селин в Нюи-Сен-Жорже, предложил услуги главного винодела в «Мезон-Шово», несколько крупных производителей в Реймсе уже отказали ему из-за того, что он учился своему делу не в Шампани, а в Бургундии. А Мишеля «родословная» не волновала. – Я вижу, – сказал он, изучив рекомендации Тео и проведя с ним несколько сеансов дегустации и купажирования, – что вы опытный винодел и сотрудничество с вами сделало бы честь любому дому.

      И Тео был принят. Мишель предложил ему в счет зарплаты поселиться вместе с Селин в домике его предшественника, всего в сорока пяти метрах справа от главного дома. Тео согласился, а новый хозяин и дальше осыпал супругов Лоран немыслимыми щедротами. Он относился к ним как к членам своей семьи, нередко приглашая их на воскресные обеды и даже на праздничные торжества в большом главном доме. Какое-то время Мишель и Тео были почти как братья, но с сентября, с объявления войны, Селин стала замечать, что они постепенно отдаляются друг от друга. Тео пытался делать вид, что ничего не происходит, а Мишель был полон решимости смотреть в глаза будущему, пусть даже пугающему и неопределенному. Селин никогда не сказала бы этого вслух, но понимала, насколько Мишель прав, а ее муж недальновиден.

      С колотящимся сердцем и липкими от пота ладонями Селин пригладила волосы и заставила себя улыбнуться. Она собиралась отправиться вместе с Тео на один из ближних виноградников осматривать ранние почки и уже оделась по-рабочему – в сапоги, саржевые брюки и белую хлопчатобумажную блузку на пуговицах. Но виноградник, очевидно, откладывался.

      – Очень хорошо, – сказала она Тео. – Идем.

      Тео схватил ее за руку, слишком сильно сжав пальцы, и потянул за собой на улицу. По дороге, меньше чем в километре от них, двигался, приближаясь, небольшой караван военных грузовиков, окутанных клубами пыли. В дневной тишине нарастал шум моторов – низкое, монотонное гудение, не сулящее ничего хорошего.

      – Merde[5], – пробормотал Тео. – Быстрее, чем я рассчитывал.

      И оба ринулись

5

Дерьмо (фр.).