Сестры Гримм. Менна Ван Прааг

врага. Он явился в этот отель, чтобы просто понаблюдать за ней, однако ему следует присмотреться повнимательнее, оценить все сильные и слабые стороны, прикинуть ее потенциал. А может быть, в нем начинает развиваться нездоровая тяга к этой девушке (надо признать, что увидеть ее лицо вновь во сне отнюдь не было неприятно). И все же вопрос о том, почему ему вдруг начали сниться сны и не Голди ли тому причина, не дает Лео покоя до самого рассвета.

      30 сентября – 32 дня…

6.33 пополудни – Беа

      Когда Беа впервые полетела на планере, ее охватил неподдельный ужас, но она скорее согласилась бы разбиться, чем признаться себе в собственном страхе. Нет, дело было не в самом полете – оказавшись в воздухе, она испытала такую радость, какой никогда не знала прежде, – просто Беа не сразу привыкла к отрыву от земли. Ощущение было обратно тому, что испытываешь, съезжая вниз на американских горках – резиновая лента аэродромной катапульты медленно натягивается, потом раздается резкий, оглушительный звук.

      Подъем же – о, подъем! – просто потрясал. После рывка вверх следовало чудесное парение – набор высоты, чувство, что ты совсем ничего не весишь. Тогда ты забываешь и про катапульту, и про планер, и вообще про все – весь твой прошлый опыт словно стирается этим моментом абсолютного божественного присутствия. Все продолжается, пока планер не начинает крениться и трястись, заставляя пилота схватить ручку управления и начать искать восходящий поток.

      Понадобилось с полдюжины полетов, прежде чем Беа начала получать от катапульты наслаждение. Теперь, когда резиновая лента натягивается, внутри девушки сжимается пружина предвкушения. Она сидит в состоянии одновременно абсолютной неподвижности и беспрестанной дрожи, словно все ее тело сейчас сотрясет смех. Она не понимает ни физических принципов, ни метеорологических явлений, благодаря которым планер держится в воздухе без мотора, и не желает их понимать. Дать определение терминам, понять принципы действия значило бы отяготить себя, сделать земным то, что должно оставаться волшебным.

      Беа смотрит в окно на уменьшающуюся фигурку доктора Финча, стоящего внизу и машущего руками. Она не машет в ответ. Главная цель ее связи с ним – это беспрепятственный доступ к планерам Королевского общества аэронавтики Кембриджского университета. Секс с ним неплох, но она не чувствует к нему ничего, если не считать порой возникающего отвращения.

      По мере подъема дыхание Беа становится медленнее и глубже. Из узла волос выбивается прядь и частично закрывает ей вид, поэтому она быстро отбрасывает волосы назад. В полете Беа иногда охватывает желание побриться налысо, чтобы ничто не могло испортить окружающую ее красоту. Это наверняка привело бы в ярость ее элегантную mama[2] (вполне достаточно и этой причины) и принесло бы ей свободу. Но для такого шага, хотя Беа не желает признаваться себе в этом, она слишком тщеславна. Глядя в зеркало, девушка всякий раз сравнивает свою наружность с тем, что

2

Мама (исп.).