Александра. Книга первая. Начало. Кара Рейн

не знаю. Мы с Мэри перестали общаться с тех самых пор как… – Питер кивнул на Тайлера и поморщился, затем продолжил: – А с кузенами мы перестали общаться еще раньше. Я не знаю, что у них там случилось, но пять лет назад они внезапно сорвались с места и переехали. С тех пор я их больше не видел.

      Глаза Питера вдруг погрустнели, ему явно была неприятна эта тема. Интересно, могли ли те здоровые ребята быть кузенами Мэри?

      Тайлер по-прежнему косился на меня. Кем он себя возомнил? Я отплачу ему той же монетой. Нет, я буду смотреть в упор, прожигая его безупречный платиновый затылок, пока наглецу не станет стыдно.

      – Ты чего это? – шепнул Питер, легко ткнув меня в плечо.

      – Плачу нахалу тем же! – с неприкрытым возмущением ответила я. – Всю неделю таращится на меня. Постараюсь, чтобы и он побыл немного в моей шкуре.

      Мне показалось или после моих слов Тайлер улыбнулся? Так или иначе, сработало. Нахал хоть и неохотно, но отвернулся и уставился в дверной проем.

      На часах было без двух минут три, когда в кабинет вошел мужчина средних лет, с густой, но уже седой шевелюрой, постоянно поправляющий очки прямоугольной формы в черной оправе. Не обронив ни слова, он подошел к преподавательскому столу, взял пульт управления, лежащий на нем, и нажал на кнопку. Механизм запустился, и шторы на окнах медленно поползли вниз, вскоре они закрыли собою окна, аудитория наполнилась полумраком. Через несколько секунд включился проектор, осветив помещение, и на экране за спиной мужчины появился первый слайд. Ровно в три часа профессор заговорил:

      – Приветствую вас, – его голос оказался на удивление звонким. – Я профессор Уильям Штейн. Очень рад видеть столько заинтересованных лиц. Что ж, раз вы решили посетить мою лекцию, вы знаете, кто я и чем занимаюсь. Но все же…

      ***

      Старательно записывая каждое слово профессора Штейна, я и не заметила, как быстро пронеслось время. Эта лекция была вполне интересной, но когда профессор сказал, что на сегодня она окончена, я немного обрадовалась. Аудитория наполнилась тихим бормотанием, шелестом бумаг и звуками расстегивающихся молний рюкзаков. Мы с Питером тоже начали собираться.

      – Ну ты и строчишь. Откуда такая скорость? – сказал Питер, заглядывая в мой блокнот. – Училась стенографии?

      – А ты разве не успевал записывать?

      Парень покачал головой.

      – Еще и почерк такой аккуратный, – протянул он, перелистнув одну из страниц в моем блокноте, всматриваясь в строчки.

      – Почерк как почерк, – пожала плечами я.

      Но Питер так удивился ему, что я и сама стала листать тетрадь, изучая написанный мною текст. Не спорю, каждая строчка была идеально выведена, ни одной ошибки, ни одного сокращения, а почерк выглядел каллиграфически изящным. У самого Питера тетрадь выглядела так, будто он писал, одновременно отбиваясь от тучи комаров.

      Из-под медленно поднимающихся штор в аудиторию ворвались мягкие, теплые лучи солнца. Оно будто всю лекцию томилось под окном, пытаясь пробиться через плотную ткань, и вот, дождавшись своего часа,