Полет над землей. Юлия Воронина

Как и все помещения, какие она здесь видела, кроме, разве что, комнаты Виктора, она была запущенной и обветшалой, со следами благородной роскоши. На стенах кое-где еще угадывался витиеватый рисунок выцветших шелковых обоев, а мебель с порванной обивкой и местами поломанная, когда-то раньше поражала изяществом и затейливостью исполнения. Впрочем, мебель была лишь самая необходимая: большая кровать с полуистлевшим и очень высоким балдахином, кресло подле нее, огромный древний комод и маленький круглый стол на резной ножке, с подсвечником.

      Здесь было темнее, чем в коридоре, но, не смотря на отсутствие окон, сюда каким-то чудом пробивался рассеянный лунный свет. На мебели повсюду лежал толстый слой пыли.

      Нея откинула в сторону пыльное покрывало и забралась на кровать, не снимая платья. Сдерживая громкие рыдания, она все же заплакала. Как же страшно ей было! Александр пугал ее не на шутку. Нея чувствовала его безраздельную силу и власть, и еще что-то, что ее тревожило… Смена его настроений, быть может, и равнодушие к чувствам других. Она запомнила, как Виктор смотрел на него с побелевшим лицом и огромными, остановившимися от ужаса глазами. Очевидно, он просто монстр! И она в его полной власти!… Господи, как мог Виктор сюда ее привести!.. И он клялся, что любит ее, а потом испуганно дрожал перед Александром, как провинившийся ребенок!… Неужели она ошиблась в нем? Неужели, Виктор бросит ее теперь на произвол этого монстра? Только не это!.. Он так смотрел на нее, говорил ей прекрасные слова, был таким чутким… Временами ей казалось у них одна общая душа!… Нет, нет, не может быть! Виктор не мог струсить и предать ее! Господи, все что угодно, только бы это было не так! Арерия готова была сейчас же умереть, только бы он оказался тем, кого она полюбила! Она ведь тоже испугалась и могла ошибаться, и неправильно все понять… ДА! Он мог испугаться за нее!…Это была ее последняя надежда, и она собиралась заснуть с сознанием, что Виктор любит ее и не оставит здесь… Но страх не унимался, и ее больно жалила мысль – он испугался не за нее, а за себя.

      Тут ей пришла в голову утешительная мысль. О том, что родственников больше у нее нет, значит, никто не будет страдать по ней, никто не станет волноваться и мучиться страхом неизвестности, если она больше не вернется… Вот если бы жива была мама, как бы она сейчас убивалась!.. Слава богу, она уже не узнает!… Мама!.. мамочка! …

      Так, в слезах, она и уснула. Проснулась ночью. Во всяком случае, было очень темно. Впрочем, она ведь находилась в подземной части дома, и, скорее всего, это искусственное освещение создавало здесь иллюзию дневного света. Ей еще хотелось спать, но инстинкт заставил ее встревожиться. Из коридора слышался нарастающий шум, топот, выкрики и смех. Голоса, которые она слышала, принадлежали молодым людям, только… пьяным, находящимся в той веселой и безудержной стадии опьянения, когда силы удваиваются, а чувства искажаются и утрачиваются, подавляемые инстинктами и агрессией. … Похоже, они кричали и бежали по коридору, и этот шум удваивало эхо.

      Боже! Она вспомнила, как Александр приказал Зораку спрятать ее от парней, которые должны вернутся с охоты…