Много шума и... ничего. Дарья Калинина

от Васьки перестать валять дурака. Как ни странно, он согласился.

      Возле нашей палатки мы увидели горестно сгорбившегося Андрея, который с явным отвращением чистил огромную рыбу.

      – Как успехи? – вяло поинтересовался он у нас.

      Андрей оживился, только когда мы мимоходом описали наших предполагаемых убийц.

      – Говорите, что один маленький и лысый, а другой толстый и носатый? – переспросил он. – А машина, которую они купили, была желтая с помятой дверцей?

      – Да, – подтвердил Васька. – А ты их тоже видел?

      – Кажется, да, – неуверенно кивнул Андрей.

      – Как это «кажется»? – удивилась я. – Либо ты их видел, либо нет.

      – Не до того мне было, – рявкнул Андрей. – Ты бы тоже не стала по сторонам глазеть, если бы на тебя Суреныч свалился.

      Мы с Васькой потрясенно молчали.

      – А Фима знает? – нерешительно произнес Вася.

      – Что знает? – раздраженно спросил Андрей. – Он же здесь оставался, Суреныч один в город ездил, что вы, сами не знаете?

      Андрей явно пребывал в скверном расположении духа. По собственному опыту зная, что подобное настроение у мужчин обычно вызывает голод, я участливо спросила:

      – Ты, должно быть, хочешь есть? Сейчас я тебя покормлю. По дороге мы купили булочек с изюмом, хочешь?

      Реакция Андрея меня всерьез озадачила, он метнул на пакет откровенно ненавидящий взгляд, вышиб его из моих рук и стал с яростью топтать ногами. Завершив последнее па, окончательно похоронившее булочки в песке, он торжествующе поглядел на нас. Потом как ни в чем не бывало сказал:

      – Я забыл вас предупредить, что в этой жизни я ненавижу всего две вещи: выпечку и чай. Пообещайте, что никогда в ближайшие несколько лет не будете ни предлагать их мне, ни даже упоминать об их существовании.

      Мы с Васькой, напуганные его реакцией, охотно пообещали, и мир был восстановлен.

      – Значит, теперь надо ждать визита ваших убийц? – поинтересовался Андрей.

      Мне его хладнокровие показалось даже обидным. Ну конечно, если бы собирались пришить его самого, он бы так спокойно тут не рассиживался. Наверняка поднял бы на ноги всю милицию, требуя себе охрану. При мысли о милиции на душе как-то потеплело. Ругаем мы ее, родимую, а как прижмет, все равно бежим к ней за помощью. Больше-то некуда.

      – Если убийцы приедут, то, конечно, ночью, это их любимое время суток, – продолжал рассуждать совершенно бесчувственный Андрей. – Надо их подкараулить и расправиться с ними.

      – И как ты себе это представляешь? – поинтересовался у него Васька.

      – Очень просто! – отбрасывая в сторону рыбу, воскликнул Андрей. – Дорога тут всего одна. Мы разбросаем много гвоздей и битого стекла на дороге и прикроем их чем-нибудь, а сами спрячемся за кустами, что растут вдоль дороги. А когда увидим машину ваших убийц, сдернем покрывало, и покрышкам вражеской машины придет конец.

      – И что им помешает добраться до нас пешком? – ехидно поинтересовалась