Цветы раздора. Сергей Сакадынский

сюда, на мельницу! – раздражённо прошипел Томас. – Как только сядет солнце, сразу приходи.

      – Ну ладно, – пожал плечами Джон. – Приду.

      – Ворота будут открыты. Постучишь в дверь два раза.

      – Два раза. Хорошо.

      – Эй! – Томас схватил Джона за руку. – Только никому… Понял?

      – Угу, – снова кивнул тот, забираясь в телегу.

      Он чуть было не забыл об этом разговоре. Но потом отец послал его в пивную за элем. Здесь было тихо и пусто. Старый Мэтью, как обычно, сидел на своём бревне у входа. Кто-то уже осчастливил его кружкой эля и куском ячменной лепёшки. Говорят, Мэтью когда-то был прославленный боец. Он сражался с французами при Азенкуре, а после участвовал в осаде Орлеана. В битве при Пате был тяжело ранен и попал в плен. Домой вернулся только через пятнадцать лет и теперь перебивался подаянием. А жил в амбаре у косоглазого Питера. Выглядел он неважно: заросший редкой седой щетиной, полусонный, полупьяный. Целый день сидел, чертил что-то палкой на земле и бормотал старинные песни, отхлёбывая время от времени из глиняной кружки, которую исправно наполняли завсегдатаи пивной.

      Джон прошёл мимо него и проскользнул внутрь. В пивной было почти темно. За столами пусто. Только в углу сидели трое изрядно захмелевших местных забулдыг.

      Пока Джон дожидался приготовленный для него бочонок, один из пьяниц толкнул другого в бок и сказал:

      – Не забудь, сегодня собираемся на мельнице!

      – Ага, – буркнул тот и уронил голову на стол.

      – Мельница! – подумал Джон. – Да что ж такое! Надо бы и мне туда заглянуть.

      Он вышел и остановился на пороге. Старый Мэтью привалился спиной к стене, закрыл глаза и едва слышно что-то напевал. Джон выковырял пробку из бочонка, наклонился и наполнил его кружку до краёв. Старик приоткрыл один глаз и пробормотал что-то, больше похожее на проклятье, чем на благодарность.

      – Ну хоть не плюнул, и на том спасибо, – вздохнул Джон, перехватил бочонок поудобней и потопал к кузнице.

      Когда стало смеркаться, Джон уже подходил к мельнице. Полускрытая облаками луна едва освещала дорогу. Вокруг ни души. Но впереди, там, где шумела вода, ворочая мельничное колесо, мерцал тусклый огонёк.

      Джон протиснулся в едва приоткрытые ворота. Подошёл к двери. Стукнул два раза. Дубовая створка отворилась, и оттуда высунулось озабоченное лицо Томаса.

      – Пришёл? – Сын мельника вытянул шею, оглядывая двор. – Заходи!

      Внутри оказалось человек двадцать народу. Все лица знакомые. И те трое из пивной тут как тут.

      «Стоило напускать столько таинственности, когда здесь половина деревни», – подумал Джон.

      Томас тем временем притащил ещё две лампы. Стало заметно светлее. Люди топтались на месте, оглядывались по сторонам.

      – Чего ждём? – спросил кто-то.

      – В самом деле, – подхватил другой. – Эй, Томас, давай-ка рассказывай! Все уже в сборе!

      Сын мельника забрался на бочку. Выглядел он растерянным. Он-то был не большой мастак говорить.

      – Парни! – Томас прокашлялся. – Ждём ещё одного человека! Из города!

      – На кой он нам? – Раздалось