Стоящий на колеснице. Станислав Потапов

звучали слова Ведуна о том, что труднее всего противостоять скрытой враждебности. Лис стал другим. Этот год изгнания многое изменил. Лис ушел и попал в плен, когда ему исполнилось одиннадцать, а сейчас ему было почти двенадцать годовых циклов. Он понимал, как трудно будет сдерживаться при конфликтах со сверстниками, и терпеть обиды старших. Еще труднее будет противостоять жрецу. Да и самой их общине выжить, когда вместо пятнадцати человек их всего четверо – очень сложно. Как отнесется к его возвращению мама, сестра, Белая борода? Этих вопросов было слишком много, а ответов не было. И именно эта неизвестность пугала больше всего. А еще было страшно одному ехать через дикую степь. Лис многому научился, но понимал, что сражаться с воинами еще не может. Но все же сам Лис чувствовал себя воином.

      Оделся Лис по правилам своего племени – передник, рубаха без пояса и плащ, но под шкурой за спиной лежало оружие. Мальчишка внимательно осматривал степь. Не хотелось после всего пережитого глупо погибнуть из-за неожиданного нападения врага или хищников. Подъехав к маленькой рощице из трех больших ив, расположившихся у родника, Лис устроил обеденный привал. Распрягать лошадей он побоялся, и на всякий случай позаботился о том, чтобы повозку не было заметно со стороны степи. Есть не хотелось. Сев у родника он просто жевал вяленое мясо. Неожиданно что-то заставило насторожиться. Осторожно выглянув из-за кустов, Лис увидел две колесницы. Они были далеко, и определить какого племени эти воины он не мог. Но стало еще страшнее, это могли быть воины длинных ущелий. Лис решился ехать дальше только спустя два часа.

      Ночью мальчишка так и не уснул. Раньше, даже когда Ведун оставлял его в степи одного, так страшно не было. Лис знал, что в случае смертельной опасности, Ведун успеет прийти на помощь. Теперь можно было рассчитывать только на собственные силы. К тому же сам мальчишка научился отлично разбираться в звуках ночной степи. Он слышал, как вспорхнули куропатки, спасаясь от корсака или лисицы, как прошли мимо волки. И эти знания смелости не добавляли. Только на третью ночь, Лис отважился распрячь лошадей, и даже сам смог немного поспать.

      Возле узкого ущелья Лис остановил повозку. Почему-то руки дрожали. Кто бы мог подумать, что тронуть поводья и направить лошадей к дому – окажется намного труднее и страшнее, чем брести неизвестно куда одному в ночной степи зимой? Лис спрыгнул на землю и сел. Мальчишка не мог понять, что с ним происходит? Хотелось плакать. Наверное, если бы было куда, то он просто развернул бы повозку и уехал! Но бежать было некуда, это была его община, его дом, его племя. Истратив последнюю воду, Лис умылся и привел себя в порядок. Ноги подкашивались. Забравшись на повозку, он прижал руку к груди. Почему-то вспомнилось, как в последний день, Ведун, неожиданно выхватив кинжал, одним неуловимым движением прорезал этот треугольник чуть выше сердца. Это был знак посвящения у Ведуна. Сейчас этот треугольник буквально вспыхнул огнем, Лис почувствовал боль. И эта боль помогла избавиться от дрожи в руках. Громко