Счастливая была. Елена Михайловна Басалаева

радостные дети удалились, уступив место степенным, но, кажется, тоже очень довольным жизнью родителям. Под неспешную музыку взрослые пары прохаживались и кружились, навевая на Надю неизъяснимую тоску. Когда они стали раскланиваться и прощаться, она отчего-то почувствовала облегчение.

      Сцена опустела, и в этой пустоте, затянувшейся на долгие мгновения, стало исподволь чудиться что-то недоброе. На сцену вышла Мари в красно-белом платье, держащая за руки игрушку-щелкунчика, который начал преображаться из куклы в человека. Не видя её глаз, Надя была уверена, что Мари смотрит на Щелкунчика почти с материнской нежностью и в то же время с чувством восхищённого ожидания, какое бывает у невесты перед свадьбой.

      Зло, присутствие которого до сих пор только смутно ощущалось, обрело материальность: будто из-под земли выросли мыши – нестрашные, но оставляющие неприятное чувство своими резкими скачками и выпадами. Сашка наблюдал за битвой мышей и игрушек с явным вниманием, и на сердце у Нади потеплело.

      Щелкунчик победил, свет зажёгся.

      – Перерыв! – радостно воскликнула Ксюша.

      В крайних местах оказалась одна выгода: отсюда можно было быстрее выйти из зала и добраться до буфета.

      Надя купила всем по десерту в стакане. Они расположились втроём за круглым столиком, Ксюша принесла маленькие ложечки.

      – Ну, как вам спектакль? – с улыбкой спросила Надя.

      Ксюша пожала плечами и стала недоверчиво осматривать пластиковый стакан с десертом.

      – Примитивно, – изрёк Сашка. – Очень примитивные решения. Девочки все с куклами, мальчики с саблями. Это гендерные стереотипы.

      Надя от растерянности даже не сразу сообразила, что сказать.

      – А что ты бы хотел?

      – Не знаю, – зажевав десерт, ответил сын. – Я подозреваю, искусство балета вообще исключает сложные решения. Тут везде всё просто до банальности. И ещё мужики в колготках… Мерзко.

      – Ну, это условность искусства, – снисходительно улыбнулась Надя.

      – Вот я бы папу никогда не представил на сцене вместо этого Щелкунчика, – сказал Сашка.

      – А поваром представил бы? А строителем?

      – Жизнь прижмёт, почему и нет, – пожал плечами Сашка, углубившись в десерт.

      – Примитивно… А что не примитивно, аниме твоё? – спросила Надя с лёгким презрением.

      Сашка прекратил жевать и сказал очень чётко, тоном, не допускающим возражений:

      – Аниме. Не. Примитивно.

      – Ясно, ясно, – поспешила примириться Надя и обратилась к дочке. – Ну, а ты что скажешь? Тебе нравится?

      – Ага, – довольно сказала Ксюша. – Я вначале засомневалась, а потом оказалось круто!

      Надя засияла улыбкой.

      – А кто понравился больше всего, какой номер?

      Ксюша уставилась на неё, моргнула круглыми голубыми глазами.

      – Номер?

      Тут только Надя сообразила, что дочь говорит про десерт.

* * *

      На сцене сменились декорации: