Страшная граница 2000. Вторая часть. Петр Илюшкин

корреспондентом.

      Но главное: как мог полковник Личман писать о страшных подвигах подчиненного, если не видел этих самых подвигов?

      Личман в Чечне не появлялся. Откуда узнал такие слова, как «Мешихи», «Басты»? Видел эти самые Басты?! Нет, не видел!

      Бред полный!

      Второе. Чубунов получил прозвище «Моряк в седле», потому как в абсолютно сухопутной газете единственный носил чёрную военно-морскую форму с кортиком на поясе.

      Третье. Чубунов в принципе не мог «прикрывать спецназовцев», опытных и умелых бойцов. В принципе не мог быть старшим боевого охранения, как это утверждает Личман.

      Ведь «моряк» Чубунов не понимает, с какой стороны подойти к автомату либо иному оружию. В военном институте, на факультете журналистики, автомат он не держал. А когда выпустился, сразу попал на Дальний Восток, в газету Тихоокеанского флота. А флот, как известно, автоматы Калашникова не жалует. Ни к чему морякам «Калаши».

      Четвертое. Чубунов хвастал, что там, во флотской газете, ничего не писал. Зато под окном редакции стояла парочка иномарок, привезённых из Японии. И Чубунов ходко торговал этим стратегически важным товаром.

      – Бредятина! – констатировал я, матюкнувшись.

      Выключив компьютер, открыл ящик стола.

      Сверху лежали бумаги с печатями. Выудив верхний лист, с удивлением понял, что это – Акты купли-продажи здания редакции.

      Удивил не сам факт продажи, а цена. Переведя в доллары длинные цифры с большим количеством нулей, хмыкнул:

      – 20 миллионов долларов! Странно! Этот сарай купили по цене царского Зимнего дворца!

      Дочитать помешали шаги в коридоре.

      – Бл..ь! – матюкнулся я, соображая, куда бежать.

      Личман уже стоял по ту сторону двери. И самодовольно урчал, растягивая слова:

      Я на солнышке сижу-у-у,

      Я на солнышко гляжу-у-у.

      Всё сижу-у-у и сижу-у-у

      И на солнышко гляжу.

      Завершив арию Львёнка из мультика, полковник захрустел дверным замком.

      Пока Личман гнусавил детскую арию, я лихорадочно соображал, куда запрятать грешные шпионские телеса. И тихо нырнул в шкаф, расположенный напротив редакторского стола.

      В замочную скважину фортсооружения было видно, как полковник садится в кресло и включает компьютер. Затем достает недопитую мною бутылку коньяка и два высоких голубых фужера.

      «Странно! Зачем два? Кто будет вторым?» – прошуршала осторожная мысль.

      Личман покосился на полковничий погон и расстегнул рубашку. С наслаждением почесал грязную волосатую грудь и радостно хмыкнул.

      Затем привстал и расстегнул брюки. Спустил вниз, сел на махровое полотенце.

      Почесав блестящую лысину, с гордостью посмотрел вниз.

      Там, выглядывая из-под стола, торчал, уподобясь готовой к броску кобре, его красно-лиловый баклажан.

      «Любопытно, кого это полковник ждёт!» – шепнула моя дурная голова.

      Дверь таинственно скрипнула, и мимо моего блиндажа проплыла