.

А капитан сидел перед ним на одноногой табуретке, и его неестественно длинные пальцы сноровисто барабанили по кнопкам и клавишам.

      В это время штурман нависал над большим овальным столом, на котором были расставлены прозрачные цилиндры с образцами, похоже, полученными на Прекрасной планете. В том числе это были образцы тканей бедных растерзанных туземцев. Штуковиной, напоминающей зубоврачебное сверло, от которого тянулся провод и уходил в пол, он тыкал в кусок ярко-оранжевого мяса.

      У меня было непреодолимое желание шагнуть вперед и ехидным тоном спросить:

      – А чего это вы тут делаете, господа-товарищи?

      Астр неожиданно резко повернулся и уставился на меня своим обычным немигающим взором. Потом у меня в голове раздалось:

      – Не мешай! Не стой! Иди!

      Я развел руками – мол, как скажете, капитан. И поплелся дальше. Только что передо мной приоткрылась еще одна тайна корабля. Судя по всему, это была та самая лаборатория, о которой бульварным репортерам прожужжали все уши жертвы похищений, коих там осматривали и терзали. Но одно дело читать об этом в газете «Новости рептилоидов», другое – убедиться в этом наглядно. Еще одна легенда подтверждается. «Мы рождены, чтоб байки сделать былью».

      Внешне вроде бы ничего ужасного в этой лаборатории не было. Но вместе с тем какой-то обыденный, и вместе с тем иррациональный ужас там жил. Он впитался в сами стены. Сконцентрировался в биоматериале, добываемом самыми зверскими способами. И он отзывался своими темными вибрациями в моей душе. Интуиция вопила – это комната кошмаров.

      В этот момент я вновь ощутил себя жертвой, попавшей в капкан. С которой охотники в любой момент могут сотворить все, что захотят. Например, вот так разложить на столе в этой самой лаборатории и тыкать сверлом бормашины, с интересом наблюдая, как уходит из меня жизнь…

      На следующий день прошло очередное «бдение». Все наши рыцари круглого стола собрались в кают-компании. Сегодня в час дозволительных вопросов я решил воспользоваться этим правом на все сто процентов. А вопросы у меня накопились неприятные.

      – Те «птицелюди» с последней планеты – как я понял, это вид восходящего разума, которому в будущем предстоит построить развитую цивилизацию. Фактически, вы убили разумных, – вернулся я к старому разговору.

      – Это так, – согласился капитан, не обращая внимания на закипающей во мне обвинительный пафос.

      – Но почему?

      – Так надо.

      – Кому?!

      – Им. Нам. Вам.

      – Подробнее! – потребовал я.

      – Тебе не надо знать, – привычно ответил капитан Астр, на которого мой обвинительный тон не произвел ровным счетом никакого впечатления.

      «Не знаю» у Астра бывают разные. «Я не знаю» – это не знает лично он или члены его команды. «Мы не знаем» – это не знает вся цивилизация чужиков. «Тебе не надо знать» – это землянину знать нельзя, не дорос еще.

      – Не надо знать? – продолжал кипеть я. – Зато я знаю многое другое. Столетиями