Семнадцать лет в советских лагерях. Андре Сенторенс

я выйти замуж за русского? Должна признаться, я никогда не задумывалась о национальности Алексея. Для меня он был таким же, как и все остальные, я не видела причин не доверять ему. Алексей никогда не говорил со мной о политике, во-первых, потому что у нас были другие темы для разговоров, а во-вторых, потому что политика меня не интересовала. Я ничего не знала о коммунизме и, честно говоря, даже не думала о том, что мне предстоит жить среди коммунистов. Я помню, как во время прогулки вдоль Сены Трефилов сравнил ее с Москвой-рекой. Это слово – «Москва» – я нашла весьма благозвучным. Когда же мой спутник поинтересовался, не соглашусь ли я, в случае необходимости, поехать в Россию, я воскликнула, что, если потребуется, поеду за ним хоть на край света. Я была искренна. У меня, ездившей лишь по маршруту Мон-де-Марсан – Париж и обратно, идея познакомиться с Россией совершенно не вызывала отторжения, как раз наоборот. Я уже представляла, как однажды вернусь в Ланды[3] и очарую родных своими рассказами и подарками.

      Так прошла зима. Видит Бог, мне не на что было жаловаться, однако в глубине души я помнила давние предупреждения моей матушки относительно ухаживаний молодых людей и уже начинала думать, что Алексей запаздывает с предложением руки и сердца. Однако мои отношения с Трефиловым были вполне целомудренными, и я не слишком беспокоилась на сей счет. Как-то мартовским вечером, возвращаясь с работы, я поднималась по лестнице в свою комнатку, когда у входной двери Кестер с удивлением обнаружила мать Ольги, преградившую мне путь. Она взяла меня за руку и, не говоря ни слова, повела к себе. Это было странно, но за несколько месяцев общения с русскими я успела привыкнуть к тому, что моя матушка назвала бы эксцентричным поведением. Мадам Кестер втолкнула меня в гостиную, где я увидела сидевшую в кресле Ольгу, что-то невнятно пробормотавшую в ответ на мое приветствие. Я решила, что она, должно быть, не в духе или повздорила с матерью, что случалось довольно часто. Тем временем мадам Кестер усадила меня напротив и торжественно объявила, что Алексей Трефилов, в отсутствие моей матери и дабы соблюсти приличия, попросил у нее моей руки. От неожиданности у меня перехватило дыхание, кровь прилила к щекам. Сделав неуместное замечание в адрес столь церемониальной атмосферы, Ольга грубо расхохоталась. Ее мать притворилась, что ничего не слышит, и важно спросила, какой ответ она должна дать Трефилову. Естественно, я ответила, что Алексей мне чрезвычайно симпатичен, я полагаю, что он меня тоже любит и что я не вижу препятствий к тому, чтобы стать его женой. Тут мадам Кестер дала волю своей экспансивной натуре: расцеловав меня, она заявила, что очень рада моему решению и уверена, что я буду счастлива с Трефиловым. Мы смеялись и плакали, как две идиотки, в то время как Ольга вносила разлад в наш дуэт. Она назвала нас сумасшедшими, а потом начала упрекать мать в том, что та вмешивается в чужие дела. Обескураженная, моя хозяйка расплакалась, но это уже были не слезы радости. Я не понимала, что происходит. Тогда Ольга стала умолять меня подумать о том, куда я еду. Она говорила, что я

3

Ланды (фр. Landes, окс. Lanas) – департамент на юго-западе Франции с административным центром в Мон-де-Марсане.