Жена фабриканта. Валерия Карих

к ней, воспользовавшись отсутствием ее мужа и тем, что она одиноко стоит в огромном парадном холле, и неожиданно заговорил с ней после того, как поздоровался:

      – Почему вы одни?

      – Я не одна, муж скоро придет.

      – Пока его нет, позвольте сказать вам, что я очень рад видеть вас. Встреча наша по всей видимости будет короткой, но вы должны знать, что она много значит для меня. Вы Ольга Андреевна, совершенно удивительная и прекрасная женщина. Как вы думаете, могу ли я надеяться, что снова увижу вас и смогу с вами поговорить? Может быть, я смогу вас развлечь какой-нибудь интересной историей о чем-нибудь хорошем, например, расскажу про завод вашего мужа, и вы не будете грустить, как сейчас…., – мягко добавил он и тепло улыбнулся.

      Она пожала плечами и опустила глаза:

      – Я не знаю, что вам сказать.

      – Я часто думаю о вас, Ольга Андреевна…, – неожиданно признался Яков Михайлович. Голос его прозвучал виновато и с какой-то трогательной нежностью. Он хотел ещё добавить «потому что вы моя женщина, милая Ольга Андреевна!» – но не посмел. Он был так поглощен своей радостью от того, что снова видит ее и может с ней перекинуться хотя бы словом, что даже не хотел это скрывать.

      Но она возмутилась:

      – Вы не должны мне это говорить, – сказала она твердо. Но потом снова отвела в сторону свои глаза, стараясь избежать его пытливого и настойчивого взгляда. – Вы же понимаете, что я – замужем. И никогда, прошу вас! Не говорите мне так больше. Это ничего не нужно и напрасно, – прибавила она. Но произнося эти правильные слова, она страшно боялась, что каким-то образом сможет выдать собственное сумасшедшее волнение, заполонившее в эту минуту её собственную душу.

      Выражение лица Якова Михайловича изменилось и сделалось серьезным.

      – Возможно, вы подумали плохо обо мне, но это не так, – мягко и внушительно проговорил он. «Сейчас невозможно… но впереди у нас много времени… И кто знает, как все сложится. Только Бог и знает, всё в его воле, а ты …когда-нибудь ты будешь в моих руках. И ты также как я, рада видеть меня сейчас, я вижу это в твоих взволнованных глазах…», – подумал про себя Яков Михайлович, и на время похоронил надежду в глубине своего сердца. Когда он впервые увидел ее у Миловановых, он сразу же выделил её среди купеческой публики на именинах. И в течение вечера он украдкой наблюдал за ней. Её строгая и одухотворенная красота, резко контрастирующая с присутствующими на ужине женщинами, и тот факт, что они на его взгляд не подходили друг другу с мужем, слишком уж, он был простой для неё, с мужицкими замашками, – бросилась ему в глаза. Она явно принадлежала к дворянскому сословию и получила благородное воспитание.

      «Почему она рядом с ним, с торгашом и дельцом? Они же друг другу не пара. Он торгаш, капиталист… А она – из благородных, и явно, не такая, как местная публика…», – думал Гиммер, мысленно сравнивая супругов.

11

      После той встречи и разговора между ними были ещё встречи, но уже в гостях у Оглоблиных.

      Однажды