Казус Белли. Марк Рабинович

поэтому послали на лесоповал?

      – Согласен, это было неразумно…

      "Неразумно"? То есть инженеров-конструкторов следовало беречь, а, скажем, смазчиков-железнодорожников, таких, как дед Панас, можно было посылать на вечную мерзлоту пачками? Впрочем, деда не послали на лесоповал, его застрелили агенты ГПУ, когда он был в гостях, в недалеком от Казатина винницком селе. В тот страшный день дед пытался спасти от ареста кума, которого вытаскивали из хаты за полмешка хлеба, спрятанного для голодающих детей. Старый Панас Притуляк получил наганную пулю в лоб и умер сразу, а его кум с такой-же пулей в животе еще корчился на пороге хаты час или два на глазах у голодных детей. Дети, ослабев от голода, не плакали…

      – Скажите, Сева, вы патриот?

      А вот этот вопрос Вячеслава Евгеньевича застал его врасплох. Какого патриотизма они от него ожидают, и по отношению к какой стране? Может быть, к СССР? К той стране у него было немало претензий, но, если бы снова случилось неизведанное им 22-е июня, он бы, пожалуй, первым взял винтовку. Впрочем, какие могут быть претензии к покойнику.

      – Речь идет о стране, в которой вы родились – развеяли его сомнения.

      Стало предельно ясно, что на сине-белой куртке весельчака Лени не хватает красного, революционного, цвета. Но каков Таразов! Вряд ли он не был в курсе, что его хозяева (а речь явно идет именно о хозяевах) – "москали". То ли он не слишком страдал украинским патриотизмом, то ли его сильно приперло. Скорее всего, второе.

      – Давайте, если можно, без сантиментов – проворчал он – Вы вряд ли представляете, как быстро избавляешься от них в лагерях. Так что именно вам от меня надо?

      – Вот это воистину деловой разговор – неестественно бодро вскричал водитель.

      Его коллега заметно поморщился, "добрый следователь" явно переигрывал.

      – Мы хотели бы, чтобы вы согласились сотрудничать с нами в восстановлении двигателя Райхенбаха – сухо произнес он.

      – Причем совершенно добровольно – добавил Леня, вызвал этим еще одну гримасу на лице соратника.

      – Зачем? – это был не праздный вопрос, ему действительно хотелось бы знать.

      "Москали" переглянулись. Было очевидно, что честный ответ они не дадут. Однако и уклончивый ответ тоже мог дать пищу для размышлений. Именно такой ответ и последовал из уст Вячеслава Евгеньевича.

      – Разве вам, Сева, не хочется чтобы ваша Родина, Россия, стала экономически мощной державой? – спросил он.

      Вопрос был провокационным, и ему сразу захотелось вытянуться в струнку и громогласно заявить: "Хочу, всемерно хочу!". Этого он, разумеется, не произнес и правильнее всего было бы промолчать, но у него непроизвольно вырвалось:

      – Экономически?

      – В основном экономически – последовал уклончивый и, в то-же время, предельно ясный ответ.

      – И что, без меня никак? – этот вопрос был, наверное, лишним.

      – Не то чтобы совсем уж никак, но лучше с тобой.

      Переход на "ты" ничего хорошего не обещал, так оно и оказалось. После недолгой паузы последовало:

      – Поверь