Парящая для дракона. Обрести крылья. Марина Эльденберт

в реальность. Первое – потому что я никак не могу привыкнуть к тому, что у меня есть пламя, а у него есть колебания, второе – потому что это четко обозначает: на время беременности ему есть до меня дело, потом я могу хоть самозаморозиться.

      К счастью, я слишком устала, чтобы об этом думать, а тем более чтобы по этому поводу переживать.

      – Так и будешь здесь стоять? – интересуюсь у Торна, который отвернулся к окну.

      – Да.

      – Тогда доброй ночи.

      Я залезаю под одеяло прямо в халате, поворачиваюсь к окну спиной. Его присутствие от этого более далеким не становится, но так я хотя бы его не вижу. Закрываю глаза, но сон не идет. Несмотря на всю усталость, я лежу и считаю виарчиков до тех пор, пока с прогулки не возвращаются Гринни и Верраж, от которых пахнет морозом и снегом. Первая с разбегу запрыгивает ко мне на постель, мокрой лапой наступает мне на руку.

      – Эй!

      Сзади раздается «грюк», и кровать скрипит: это прибыл Верраж. Драконенок отлично размещается на второй половине кровати, шумно вздыхает и снова заводит моторчик. Согнать их рука не поднимается, к тому же я ведь этого и добивалась – быть с ними. Поэтому устраиваюсь поудобнее, подтягивая одеяло, насколько это возможно, потому что Верраж его придавил плотно. И, как ни странно, в окружении урчаще-сопящих почти мгновенно проваливаюсь в сон.

      Глава 4

      Торнгер Ландерстерг

      Когда все стало так сложно?

      В ту минуту, когда дракон рванулся к ней, обжигаясь о чужую печать, отшатнулся, не веря тому, что случилось? Или когда я сам увидел ее уже без харргалахт, а рядом с ней – того, кто ее поставил и кто только что ее снял? Того, кто касался ее кожи и кого хотелось скрутить и вышвырнуть за дверь, невзирая на то, как это будет выглядеть?

      Даже тогда, когда она попросила его уйти.

      Даже тогда, когда я вышел сам, чтобы наткнуться на него в коридоре у лифтов.

      – Далеко собрался, Ландерстерг? – поинтересовался Эстфардхар, сунув руки в карманы.

      Он совершенно точно нарывался, и, если честно, сейчас отчаянно хотелось поддаться этому чувству. Отбросить все, что мешало, – начиная от собственного статуса и окружающих нас мергхандаров, и от души отполировать его физиономией двери лифта.

      – Свободны, – сказал я сопровождению.

      И, когда мы остались одни, шагнул к нему.

      – Если ты еще раз возникнешь на моем пути, очень сильно об этом пожалеешь.

      – Угу. – Эстфардхар кивнул. – А теперь послушай меня, всесильный правитель всея морозильника. Эта девочка, которую ты сейчас оставил за дверями, не знала о том, что беременна. Когда я ее увез, она была в шоке. Иначе не побежала бы покупать тот наблов тест на беременность, хотя я ее предупредил о твоей паранойе. Все это время она с ума сходила из-за того, что ее ребенок будет расти без отца. Без настоящего, по ее мнению, отца, хотя я предлагал ей весь мир. И надо признаться, в последнее время вполне искренне. Я мог бы сделать ее счастливой, но ей это было не нужно, ей не нужен был я. Между нами ничего не было. Она согласилась