Когеренция. Артем Михайлович Краснов

для когеренции. Если флюент загорелся желанием, всё остальное он сделает сам. Если он убьёт кого-нибудь в состоянии когеренции, то обоснует необходимость этого шага теми же факторами, что разбудили в нём желание убивать, даже если это желание ему внушили.

      – В самом деле?

      Ким вдруг остро пожалел о сказанном. Он поправился:

      – Возможно, нет. Никто не проверял. Я предположил.

      Сеанс подходил к концу. Ким спросил:

      – Меня действительно готовят к выходу в большой мир?

      Визор Ирины Ивановны некоторое время смотрел на него неподвижно. Она кивнула:

      – Думаю, да. Вас это волнует?

      – Волнует и радует. Так надоели тестовые комнаты, мозаики, кубики… И визоры надоели: я даже не думал, что буду так скучать по человеческим лицам без масок.

      Ирина Ивановна усмехнулась:

      – Там, в большом мире, масок не меньше. И работать там будет сложнее.

      – Я это понимаю. Но мне всё равно хочется попробовать.

      – Правильный настрой. Думаю, у вас всё получится.

      – А можете в двух словах рассказать, что случилось за эти годы? Кто президент России?

      Ирина Ивановна как будто смутилась:

      – Ким, это не предмет нашего разговора. Вы наверняка получали сведения такого рода от флюентов, разве нет?

      – Во время тестов я стараюсь не отвлекать их лишними мыслями. Никогда не знаешь, куда уведёт флюента ассоциативный ряд. Два года назад многие боялись гражданской войны. Но всё обошлось, ведь так?

      – Ким, Ким, послушайте: я не имею права рассказывать вам то, что не относится к нашей работе. Думаю, вас проинформируют обо всём. Извините.

      Бесполезно спрашивать Ирину Ивановну и о причинах его амнезии. В первые месяцы на «Талеме» Ким много раз обсуждал эту проблему со Стеллой, но она, как и другие сотрудники, не знала ничего о личности Кима и его предыстории. Не знала даже, настоящим ли является имя Ким: все сотрудники «Талема» имели псевдонимы, и вряд ли он был исключением. Стелла лишь говорила, что у Кима наблюдается диссоциативная амнезия, связанная с сильной психологической травмой, которая повлекла потерю биографической памяти: явление редкое и до конца не изученное.

      – Как же мы можем вам помочь, если не имеем доступа к вашему досье? – объясняла ему Стелла. – К сожалению, сейчас это невозможно. Мы не уполномочены.

      Ким допускал, что незнание Стеллы было искренним. Зачем, в конце концов, посвящать штатного психолога в детали биографии перцептора, если они не влияют на его работу, потому что недоступны ему? Все разговоры на эту тему сводились лишь к универсальной формуле – так даже лучше. Стелла считала, что потеря памяти обратима, но раз за за разом подчёркивала бессмысленность её лечения на «Талеме»: ограждённый от прошлого опыта, Ким лучше фокусировался на задачах.

      – Память к вам непременно вернётся, – убеждала его Стелла. – Современные технологии позволяют лечить практически все типы амнезии.

      В конце концов, Ким согласился с ней. Иногда его мучили мысли